Слухи о беременности княжны ещё не успели распространиться по Стронгхолда, но Сэт понимал, что они будут неоднозначными и злые языки не упустят шанса оболгать лису, мол, ребёнок не князя, а медвежьего княжича, с которым она из Стронгхолда сбежала. Не забудут сказать, что Визэр, который до дня официального визита в княжество ни разу здесь не появлялся, захаживал к лисьей княжне и раньше, а, как поняли, что сплоховал и их отношения уже не скрыть, выкрал любовницу из-под носа Сэта. Всё это росомаха считал наговором и ложью, но не знал, как защитить от них Кайру. Долго ли они смогут скрывать, что она беременна? Не догадался ли уже кто-то кроме Этны?

Тень нашла на его лицо, закрыла солнце и помешала работе.

— Ну? — настойчиво окликнула его Этна. — Так и будешь здесь киснуть и мне всех работников распугивать?

Сэт не ответил. Он продолжил водить точилом по лезвию клинка, не отвлекаясь от дела.

Этна обошла его, перестала закрывать солнце. Упрямая старая росомаха подтолкнула его в бок.

— Не хмурь морду. Или прикажешь старой бабе стоять, пока ты зад на ступеньках расквасил?

Князь подвинулся. Этна села рядом. Какое-то время она молчала, будто надеялась, что одно её присутствие изменит настроение Сэта и он расскажет ей всё, что у него на сердце.

— Раньше твоя любовь была другой.

Сэт вытянул руку с мечом перед собой, закрыл один глаз и присмотрелся к лезвию клинка.

— Раньше я не был князем.

Он снова положил меч перед собой и продолжил натачивать лезвие.

— Не был, — согласилась Этна. — Да только что это меняет?

— Всё.

Нянька вздохнула.

— Я знаю тебя с малого. Воспитывала тебя, будто своего. Ты был и остаёшься мне единственным сыном, пусть и не я подарила тебе жизнь, но я показала тебе этот мир. Я научила тебя любить. Я знаю, что ты другой. И знаю, что ты ошибаешься.

— Ошибаюсь в чём? В том, что моя жена уехала из Стронгхолда вместе с медвежьим княжичем? Я знаю, что он сделал это против её воли, и здесь нет её вины, — раньше, чем Этна успеет вставить слово, Сэт продолжил: — И знаю, что она сейчас рядом с ним. Беспокоится о его здоровье, как старый друг, когда должна с видом покорной жены сидеть дома и ненавидеть того, из-за кого о ней расползаются грязные слухи, — если до этого он говорил спокойно, то теперь в его голосе чувствовала злость и обида.

— А ты не думал, почему она сейчас с ним, а не с тобой?

Сэт напрягся, но Этна всё равно продолжила говорить.

— Она напугана. Напугана тобой. Ты тот человек, который должен защищать её. От слухов том числе. Когда другие от неё отвернулись, ты должен быть рядом. Показать, что веришь ей, что правда выше лживых россказней. Что тебе не всё равно, что с ней сделал Витар. Она носит твоего ребёнка, в конце концов. Так хватит же вести себя как обиженный мальчишка, если называешься князем.

— Слушай, женщина, — Сэт рыкнул, ощетинился. Будь он в облике росомахи, его шерсть встала бы дыбом, выказывая угрозу.

Но Этна не испугалась.

— За что ты её так наказываешь, Сэт?

Князь убрал меч в ножны, спрятал точило и встал. Он не хотел продолжать этот разговор. Этна намеренно бередила старую рану и задевала его за живое. Что-то он любыми способами хотел оставить в прошлом и больше к нему никогда не возвращаться.

— Линн давно умерла, но эта девочка… Эта девочка может излечить твоё сердце. Я вижу, как ты смотришь на неё. Вижу, как ты меняешься, когда она рядом. Ты…

Этна не успела закончить.

Во двор вбежал раскрасневшийся мальчишка. Остановившись перед князем, он пытался что-то сказать, но не хватало дыхания.

— Говори, — повелел князь, ожидая дурных новостей.

— Анка… — выдохнул мальчишка, сложившись пополам. — Анка родила.

***

Сэт думал над словами Этны. Ночь была холодной и ясной. Князь не торопился входить в дом, хотя знал, что сегодня день, когда он должен провести ночь с женой, потому что так требуют традиции. Он думал, что в Стронгхолде найдутся те, кто захочет проверить, как эту священную ночь провёл князь, и не забудут разнести молву дальше. Так уже было, когда Кайре после устроили порку в бане другие женщины, которым он уделял внимание.

Навестить её — правильно, как не посмотри.

И всё же он стоял на пороге, думал о своём, и смотрел на старый ивовый браслет.

Этна опасно прошла по краю, когда заговорила о прошлом и чувствах. Лик другой девушки даже спустя годы был таким ярким и чётким, что, закрыв глаза, Сэт мог увидеть каждую родинку на её лице. Темноволосая девушка кружила на цветущем поле, смеялась и пела, маня его за собой. И он шёл. Молодой, зелёный, ещё ничего не знающий о жизни или о том, как быть князем. Тогда он и помыслить не мог, что когда-либо поведёт людей за собой. Что когда-нибудь её отберут у него. Срежут, будто цветок, а он сможет только смотреть, как жизнь в ней угасает, и как вместе с ней разрывается и умирает его сердце. Он стал другим, и не хотел, чтобы всё повторилось. Чтобы кто-то забрал у него то, что он так крепко любил.