Названье в полном смысле

Солдатское село.

Стожильными, бедовыми

Их сделала беда.

Как страшно: стали вдовами

Навеки, навсегда.

После этого я познакомила телезрителей еще с одним человеком — парторгом колхоза «Россия» Николаем Николаевичем Кузюлевым. Войну он встретил мальчишкой. Ивашов прочитал его воспоминания:

«Дорога моего села. Кажется, по-особому светило солнце, в палисаднике дома цвел подсолнечник. А по пыльной дороге без конца ехал и ехал обоз. Много мужчин, женщин, детей. Играют гармошки, кто плачет, а кто песни поет.

Запомнились слезы. Это село провожало своих первых посланцев на фронт.

И снова проводы — осенью. Запомнилась грязная дорога, никто не пел, не играли гармошки. Уже много горя принесла война. В село пришли первые похоронки, южная часть нашего района была оккупирована немцами. Были слезы, но никто еще не знал, сколько предстоит вылить их на этой дороге.

И еще много, много лет наши женщины выходили за село на пыльную дорогу, а ночью вздрагивали и просыпались от каждого шороха и стука, и все с одной мыслью: "Может, это он?" Состарились матери, ожидая сыновей, истосковались жены по мужьям. И потом, когда через 25 лет уже в другом месте пролегла по моему селу асфальтированная дорога, оставшиеся в живых матери и жены по-прежнему ждали своих сыновей и мужей с той дороги, по которой они провожали их в сорок первом…»

Ивашов читал, а в сознании моем шел параллельный монтаж — большак в селе Солдатском и дорога в «Балладе…», по которой было уготовано идти матерям, потерявшим сыновей, невестам, не дождавшимся солдат с войны, и ощущение, что читает не артист, а солдат Алеша.

Мы с Ивашовым назвали цифру — двадцать миллионов советских людей погибло в Великой Отечественной войне. Из села Солдатского ушло на фронт 530. Не вернулось 386. Из села Малая Михайловка ушло 400, не вернулось 208.

И вот Ивашов берет интервью у пяти оставшихся в живых.

Как и положено в нашей передаче, заранее он с ними не встречался, кто есть кто

— не знает. Но какой же искренней получилась эта беседа! Солдаты разговаривали с ним не как с артистом, а как с солдатом. Настолько велика магическая сила «Баллады…».

Ивашов:

— Представьтесь, пожалуйста.

— Бывший старший лейтенант Немерцев.

— Про вас мне рассказывали, что вы воевали недалеко от дома?

— Да, в тридцати километрах от Белгорода.

— Сколько раз были ранены?

— Четыре.

— Где закончили войну?

— В Восточной Пруссии.

Ивашов:

— Теперь прошу вас представиться.

— Скориков Михаил Матвеевич.

— За что две ваши Красные Звезды?

— За «языков».

— А орден Ленина?

— В колхозе получил. Уже за мирный труд.

— Значит, подвиги продолжаются?

И еще:

— Пономарев Алексей Тимофеевич. Воевал в понтонных частях, но был связистом. Только наведут наши ребята мосты, как связь подавай.

— Орден Славы за что получили?

— Это было в конце войны. Прервалась связь. Я пошел на задание, шел по проводу, пока не нашел обрыв. Взял оба конца и держу в руках, соединить нечем. Но задание выполнил.

Дмитрий Алексеевич Мощенко дважды за войну встретил на поле боя своих односельчан — одного под Гомелем, а второго в Румынии. Такое не часто случалось на войне. Сейчас оба они живы и работают. А на Ивана Константиновича Мощенко в родную Малую Михайловку пришла похоронка. Но мать его дождалась светлого часа — сын дошел до Берлина, расписался на рейхстаге. Встретила она сына на большаке…

Пять солдатских судеб, пять человек. Их не пришлось разыскивать. Все из одной деревни. Еще одно свидетельство массового героизма в Великую Отечественную войну, и ведущий, артист Владимир Ивашов, дал это понять со всей очевидностью. Мне бы не удалось с такой энергией и так лаконично провести эти интервью. Чувствовалась солдатская хватка, хотя Ивашов не играл солдата, равно как не играл и роль ведущего. Просто был солдат Алеша, и ветераны почувствовали это. Так возникло общение от всей души.

Есть такой обычай в Малой Михайловке. Девятого мая жители села идут в Меловые горы к родникам, приносят крупу, масло, соль. Варят кашу, а делают это только мужчины — бывшие солдаты. Костры разжигают, подвешивают на треножниках огромные котлы и терпеливо ждут. Столы накрывают и под солнцем и в ненастье прямо на улице. Едят в этот день кашу все — и мал и стар, а тому, кто уже не может прийти, ее приносят в дом дети. Костры полыхают до рассвета, и до рассвета память человеческая приглашает к столу всех односельчан, не вернувшихся с войны, — родных, близких, соседей…