Капитан Глоко и Погонщик Чирграг угрюмо наблюдали, как привязанная к какому-то жалкому столбику Грезящая Черепаха ни смеет даже на лишний метр в сторону отлевитировать. Уж так накрепко вбил ей приказ оставаться на месте Ваня Морозов. Только проклятой "Желке" и осталось развлечений, как принюхиваться и коситься огромными глазищами в сторону силосной ямы…

А тем временем почтенный Тшу-рик с помощью обожаемого им "дедуктивного метода" и Жука-Светляка внимательно осмотрел сырой грунт рядом с силосной ямой… И кое-что выяснил. По всему выходило, что мальчик говорил им чистую правду: поздним вечером дядька Степан, действительно, совершил обмен достаточного количества силоса на трехлитровую банку алкогольсодержащей жидкости. Свежая колея от колес повозки и рассыпаные там и сям комья слипшейся растительной массы были тому прямым подтверждением.

То, что мальчик не имеет привычки лгать, вселяло надежду, что и с прочим обещанным он не подведет. И тут почтенный Тшу-рик поймал себя на мысли, что в данный момент экипаж "Желки" находится в абсолютной зависимости от Вани Морозова. На как могло так получиться? В другой раз сэр Глоко и суровый Погонщик Чирграг и разговарить бы с таким laktosuchulo-молокосом не стали. Поймали бы взролого аборигена — например, того же дядьку Степана. Допросили бы с помощью Эликсира Правды. А потом стерли бы память дозой Огненной Воды Забвения. А тут, гляди-ка: нянчимся с этим Ваней Морозовым, как незнамо с кем. Хотя, конечно, чисто по джентльменски пострадавшего от огня ребенка жалко. Но что-то с отроком все равно было не так…

В этот момент из дощатого вагончика, установленного вместо снятых колес на деревянные чурбаки и стопки кирпчей, наконец, вышел юный землянин. В незамотанной белой тряпицей левой руке он нес матерчатую тару — что-то вроде маленького мешка с ручками — набитую неизвестно чем.

Томимые бездельем и неизвестностью товарищи молодого Сциисто оживились. По какой причине вот-вот должная найтись разгадка тайны мальчика с Запретной Земли лишь мимолетно коснулась эфемерными крылышками усталого после суточного бдения мозга почтенного Тшу-рика. И несущая прозрение заветная мысль тут же растворилась в бурном потоке более насущных дел…

— Все нормально! Спит забулдыга без задних ног… Литр самогонки уже выдул: до утра теперь точно не очухается, — ответил на немой вопрос пришельцев Ваня Морозов.

Выслушав с трудом переведенную Жуко-Ларинго из-за обилия вульгаризмов речь отрока, Капитан Глоко в свою очередь поинтересовался у отрока:

— Ваня Морозов! Надеюсь, в этой матерчатой емкости ты принес заветное средство для приручения Грезящей Черепахи?

— В сумке-то? Не, в сумке — другое… — серьезно ответил мальчик. И пальцем свободной от ноши руки указал на силосную яму:

— А средство ваше, товарищи инопланетяне, — вон там… Скидывайте с угла прорезины покрышки и — вперед! Мешки и лопаты импортные, вижу, у вас при себе… Набирайте хм… мешка по два каждый. Для прикормки многовато, но лишним не будет… Уж очень "Жела"… огромная. Да и сердита на вас как незнамо что!..

— Но не проведает ли кто поутру о пропаже части силоса? — спросил у Вани, откидывая в сторону стертые покрышки, Погонщик Чирграг. — Например тот же твой отчим дядька Степан?

— Не, он-то сам с вечера поболее силоса частнику за самогон сторговал… — ответил отрок, настороженно поглядывая в сторону Грезящей Черепахи. — Хотя, конечно, это — натуральное воровство… Впрочем, чего для попавших в беду братьев по разуму не сделаешь!

Правда, обезображенное ожогом лицо ребенка омрачилось таки печалью. Мальчику явно не хотелось идти на сделку с собственной совестью…

26.

Однако Ваня Морозов с присущей детям наивностью в финансовых вопросах быстро нашел достойный выход из непростой морально-этической ситуации:

— Придумал! Я внесу за силос деньги в колхозную кассу! Потом как-нибудь… Работать начну — так с первой получки и расплачусь аккурат за шесть мешков. Честное пионерское!

Тут уж погрустнел Капитан Глоко. Будучи довольно прижимистым разумным, он не любил влезать в долги. Берешь-то чужое, а отдаешь — свое. Да еще с процентами. Опершись на раковину-копалку, которой он наполнял силосом удерживаемый Тшу-риком мешок, хлофиллианин невесело сказал:

— Мальчик, так-то мы не самые нищие разумные в Галактике: честно расплатились бы за твои услуги. Серебряные каури — это у нас деньги такие — хоть и немного, но есть у нас. Да вот беда — мы под страхом смерти не должны оставлять на Земле вещественных следов своего пребывания… Но я подумаю, как мы можем тебя, Ваня Морозов, отблагодарить. Только уж ты с "Желкой" разберись, пожалуйста…

— Да не надо мне ничего… Я не за мзду, я от души вам в беде пособляю, — гордо ответил юный землянин. И сразу же перевел разговор на более насущные проблемы:

— Набрали? Тогда тащите мешки ну… хотя бы вон туда, к лесополосе… Видите, ряды деревьев? Это лесополоса и есть… Я следом "Желку" приведу. Здесь ее приваживать неуместно: она на яму таращится и аромат квашенины будь здоров чует. А лакомства не должно быть много — животина слушаться не будет! Это я в книжке про дрессировщиков вычитал… Если, упаси боже, Черепаха до отвала налопается силоса — вовек вам к ней в чрево не попасть! Так ее здесь утром, обожравшуюся, и застанут наши работяги с Полукоровино!