Подошли начальник порта и инспектор, и Салай предъявила им не абы что, а королевский указ, в котором подробно описывалась важность судна. После того как Прядка в одиночку справилась с Чародейкой, ей и команде досталось нечто посерьезнее, чем помилование. Теперь только они могли торговать в Багряном и Полуночном морях, что открыло новые возможности в отношении прежде далеких морей. Через несколько лет все на этом корабле сказочно разбогатеют. (Я знавал их, когда все они были просто Дагами).

Разумеется, король настаивал, что в этом и состоял его план и что он с самого начала верил в Чарли и его избранницу. Если вам это кажется лицемерием, то мы предпочитаем слово «политика».

Пока начальник порта и инспектор перечитывали указ, на палубу наконец вышел Чарли.

Снова в человеческом обличии.

В обмен на свободу он должен был привести свою любимую в дом Чародейки, чтобы та могла ее проклясть. Благодаря моим корректировкам в обмен на свободу он смог привести свою любимую в ее родной дом, чтобы выразить в стихах свою страсть. Хорошая, осмысленная, небанальная рифма.

По просьбе Чарли Прядка оставила его в каюте, чтобы тот смог завершить метаморфозу без посторонних глаз. И вот он вышел на палубу с глупой ухмылкой во все лицо, держа в руках стихотворение, которое написал специально для нее.

Стихотворение согрело ей сердце.

А еще из одежды на Чарли была лишь крошечная пиратская шляпа. Когда он подошел к Прядке, та наклонилась и прошептала ему на ухо:

— Дорогой, одежда. Люди носят одежду.

Он опустил взгляд.

— Придется привыкать. Э… прошу прощения.

Верно, они остались вместе. Оба изменились за время своих странствий, но эти изменения дополняли друг друга. Прядка стала капитаном и экспертом-проращивателем, в то время как Чарли оказался на редкость умелым камердинером, а также вполне сносным корабельным рассказчиком и музыкантом. Можно сказать, он и правда вложил в это свою страсть.

После парочки советов он стал не таким уж скучным. Скажу по секрету: то же самое касается и вас. Любой, кто станет уверять вас в обратном, просто пытается принизить вашу значимость. Не верьте им. Они знают, что в противном случае вы будете им не по карману.

Команда начала сходить с корабля, радуясь возможности проветриться на берегу, пусть даже на Скале. Все, кроме Лаггарта, который отбывал срок на гауптвахте за то, что устроил кабацкую драку в предыдущем порту.

В последующие годы я приглядывал за командой «Двух кружек», и вам будет приятно узнать, что за это время даже он вырос как личность. Похоже, вместо того, чтобы, как велит семейная традиция, и дальше влачить жизнь малоприятного непутевого ворчуна и однажды угробить себя, он полным ходом движется к… чему угодно, но только не этому.

Пока Чарли одевался, Прядка прочла стихотворение, в котором он выразил свою страсть, чтобы дать проклятию спасть.

Но это стихотворение только для нее. Вы уж простите.

Когда Прядка подняла взгляд, ей открылось жизнерадостное зрелище. Ее родители шагали к причалу, держа за руку младшего братишку. С отъезда Прядки мать едва ли не каждый вечер высматривала ее в море, но до конца не верила в ее возвращение даже после того, как Прядка прислала несколько писем. Не верили ни мать, ни отец, пока не увидели ее на палубе «Двух кружек».

Сойдя с корабля и миновав причал, Прядка ступила на некогда знакомую каменистую землю — черную и соленую. Удивительно, каким чужим казалось это место. Как что-то может быть чужим и знакомым одновременно? Но когда она обнялась с семьей, то ощутила, что это место по-настоящему знакомое. И ни капельки не чужое.

Багаж родители взяли с собой. Для них была готова отдельная каюта. Прядка пригласила их на корабль, но ее прервал герцог, который наконец появился в порту, раскрасневшийся и мрачный. Сердитый взгляд у него всего один, решила Прядка. Ведь если улыбка нужна своя на каждый случай, сердитый взгляд не нуждается в разнообразии.

— Что это значит? — спросил герцог, потрясая указом. — Что ты натворила?

— Я спасла вашего сына. Настоящего, а не того ходячего подбородка со словарным запасом из шести слов.

— Я спрашиваю, что ты натворила с островом! — воскликнул герцог, ткнув в указ. — Кто угодно может уехать по собственному желанию? Так на острове и людей не останется.

— Прочитайте следующий абзац.

Прядка отхлебнула чая и отошла, не дожидаясь ответа.

Чтобы уяснить суть, герцогу пришлось перечитать указ несколько раз. Король постановил, что каждому, кто проживет и проработает на Скале хотя бы двадцать лет, полагается щедрое жалование. Если вам повезет обзавестись работой на Персте Диггена, на пенсию вы выйдете с солидными сбережениями.