— Мне… жаль, Прядка. На меня нельзя полагаться. Я бесполезный. Я снова тебя подвел. Я…

— Чарли, я уже давно хочу тебе кое-что сказать. Жаль, что не сказала раньше, поэтому скажу сейчас, хотя момент явно неподходящий. Я тебя люблю.

— И я, — откликнулся он. — Я тоже тебя люблю.

— Хорошо. Иначе вышло бы очень неловко.

Прядка подергалась в путах, потом перевела взгляд на экран, где виднелась идущая к острову «Воронья песня».

— Пожалуйста, Чарли. Я ненавижу докучать. Но если они пробьются через защиту Чародейки, им ни за что не попасть в башню, чтобы нас спасти.

Его вдруг осенило.

— Я… могу открыть им дверь, Прядка. Мне это по силам.

— Если это не слишком тебя затруднит.

Да, она изменилась. Но даже большие перемены происходят постепенно, и Прядка по-прежнему оставалась Прядкой.

Чарли посмотрел на открытую дверь, которая вела на лестницу, а та спускалась ко входу в башню. Там бродила Чародейкина кошка.

— Крысеныш Ак наверняка испугался бы, но садовник Чарли, думается мне, сделан из теста покрепче.

Чарли потерся носом о щеку Прядки и добавил тише:

— Спасибо, что пришла за мной. Жаль, что я не мог рассказать тебе раньше.

Потом он спрыгнул на пол и приступил к выполнению своей миссии.

Чародейка не разозлилась. Пока что.

И даже не испугалась. Пока что.

По большей части она чувствовала раздражение. И, надо признать, толику беспокойства.

Она думала, что разделалась со мной. Пока я пересекал Багряное море, она следила за мной не из опасения, что я и правда доберусь до башни, а потому, что ей нравилось наблюдать за моими злоключениями. Она решила, что у меня есть все шансы отправиться на морское дно и что это занятно увидеть собственными глазами.

Однако вот он я. Понятное дело, у меня не было ни шанса преодолеть ее защиту, уж точно не на простом корабле. И все же она не рассчитывала, что я пересеку Багряное или попаду в Полуночное море. Теперь она решила, что именно я, несмотря на колоссальные помехи, помог кораблю благополучно пережить все опасности. Она не понимала, что мое главное преимущество — вовсе не исключительный интеллект.

А способность находить нужных людей и держаться рядом с ними.

В тот момент я цеплялся за борт «Вороньей песни» на юте, у поста рулевой. Я украл у Ака крошечную пиратскую шляпу, решив, что он ее недостоин. Строго говоря, это полнейшая чушь. Разве можно злиться на пирата, если он вонзил тебе нож в спину?

На мне шляпа смотрелась куда хуже. Ясно, пришлось ее приколоть. Я ухмылялся до ушей, волосы трепал ветер. Глаза я раскрыл пошире: решил, что так они высохнут, и мне больше не придется моргать.

Салай крутила штурвал и выкрикивала приказы Дагам. Те творили настоящие чудеса с парусами.

Чародейка нисколько не сомневалась в своей защите: по проходу между скалами до ее острова не добраться. Однако она не приняла в расчет такую женщину, как Салай.

В кармане у Салай лежало последнее письмо отца. Она знала, что если погибнет в море, то остаток жизни он проведет в тюрьме за долги. У этой женщины только что появилась новая цель в жизни. Эта женщина поставила на Прядку и взамен получила жизни своей команды.

Эта женщина не сдастся, если на кону жизни друзей. Молитесь, чтобы такая женщина встретилась вам хотя бы раз в жизни. А как встретите, молитесь, чтобы как можно скорее убраться с ее пути.

Доски стонали. Воля Салай спорила со спорами. Она крепко держала штурвал, лавируя меж скал. Не мигая. Последнее произвело на меня большое впечатление.

— Хойд! — Энн поднялась ко мне по ступенькам, держась за перила. — Откуда у Прядки эта странная идея, что ты можешь ее спасти?

— Наверное, — я пытался перекричать завывания ветра и шорох спор, — все дело в том, что я только что понял: мне надо взяться за живопись! И Чародейка будет в ужасе от моего таланта!

— Какой же ты несносный!

— Чепуха. Твоя каюта, Энн! Не помешает ее оживить. Если не подойдут деревья, может, сгодятся портреты собак в шляпах. О! — Я глянул на нее бешеными глазами, когда вслед за почти невозможным маневром плеснуло черными спорами. — О, меня только что посетила гениальная идея. Я мог бы писать картины на бархате.

— Во имя обратной стороны Зеленой луны, зачем?

— Очевидно же: чтобы, когда их лижешь, чувствовалась текстура. Серьезно, Энн, стоит думать, прежде чем задавать глупые вопросы.

Уж могла бы догадаться. Вопрос, может, и не был глупым, но задавать вопрос глупцу — дело столь же тщетное.

Салай так сосредоточилась, что не слышала нашего разговора.

Тем временем в башне Чародейка отвлеклась, чтобы посмотреть, как корабль петляет между скал, приближаясь к острову. Управлять плывущим кораблем — дело весьма своеобразное; уверен, что некоторые из вас знают об этом не понаслышке. Зачастую вы не столько правите, сколько ловите волну, ветер и течение. Маневрирование требует скорости, но движение — это одновременно и ваш враг, и ваш союзник. Слишком медленно — не получится завершить поворот. Слишком быстро — налетишь на скалы.