— Нет, но очень близко, — верно понимает её реакцию Вик. — Но дело не в этом. Ты ему доверяешь. Твой мозг, даже в таком паршивом состоянии воспринимал его как гарант того, что с тобой все будет хорошо. Почему?

— Потому что он всегда держит слово, — ответ приходит легко. Она это слышала от других не раз. Вик подпирает щеку ладонью, на которую уже надета перчатка-манипулятор и насмешливо выгибает бровь.

— А он тебе что, обещал, что с тобой ничего не случится? Или что-то в этом духе?

— Нет, — помедлив, отвечает Лара.

— Конечно, нет, наш детектив не дурак, он понимает, что есть вещи, которые он не может обещать, даже если очень хочет. На его слова о том, что я его друг, и не сделаю тебе ничего плохого, ты отреагировала ровным счетом никак. Так почему?

— Я не знаю? — Лара начинает злиться, потому что действительно не понимает, что от неё хочет услышать Вик и почему он вообще завел этот разговор.

— Потому что ты чувствуешь себя в безопасности рядом с ним. Ты, убийственная во всех смыслах женщина, расслабляешься и отдыхаешь, зная, что есть человек, который тебя не подведет. На которого ты можешь положиться. В квартире которого ты можешь жить, пользоваться его вещами. Который привлекает тебя физически.

— Мне негде было жить и особо не на что, — буркнула Лара себе под нос, а потом вздохнула, потерев лицо ладонью. — А про влечение вообще странное замечание. У него хорошая фигура, приятные черты лица. Он опрятный и вежливый.

— Добрый и заботливый...

— Да, добрый и забот... Сука, — Лара смотрит на веселящегося, как мальчишку, доктора с укоризной.

— И ты с ним не спишь, — добавляет он отсмеявшись. — А почему? Что помешало смелой и красивой наемнице подойти и предложить одинокому, симпатичному детективу, в квартире которого она живет, доброту и заботу которого ощущает...

— Я не Элен, — отвечает она ему просто. — Я не хочу соревноваться с мертвой женщиной, которую он любил. И заботится он словно бы не обо мне, а...

— Ты не она. Но, разве он этого не понимает? Разве это и не к лучшему? — Вик перебивает её, перестав веселиться. Подкатывает к её кушетке свое кресло и, жестом прося её лечь поудобнее, вытягивает перед собой её поврежденную руку, ощупывая от локтя к запястью. — Он дал слово. И он много лет пытался его выполнить. И выполнил сегодня. Ты умная, Лара. Ты понимаешь, что Юрис — непростой человек, в плане психики, характера. Мы тут все непростые, травмированные через одного, — он хмыкает, встает и подкатывает к ней уже знакомый ей наркозно-дыхательный аппарат. — Ты тоже со своими особенностями. Так что вот тебе мысль, с которой ты сейчас будешь спать. Если ты, раскрепощенная молодая красивая женщина, живущая в мире, где секс — это просто секс, при вопросе «почему ты не подошла» говоришь про любовь - надо подойти. Не попробуешь, никогда не узнаешь, что могло бы быть. А у тебя, тем более есть все козыри: ключ от квартиры, повод подарить подарок... Если что, это был его единственный плащ. И главное....

— М-м-м? — она, уже минуту как вдыхающая наркоз, сонно моргнула, пытаясь сфокусироваться, если уж не на лице Вика, то на его словах.

— Ты сама, умница, — Вик усмехается и она погружается в сон.

***

В полицейском госпитале было очень людно. Я не помнил такого количества народу здесь с того момента, как отгремел последний передел территорий больше пятнадцати лет назад. Пройдя через досмотровую зону и получив свою бирку с разрешением на ношение оружия в пределах госпиталя – с чего бы ко мне такое доверие?
– я нашел через терминал, в каких палатах лежат нужные мне люди и пошел... Докладываться? Да, скорее именно так.

Первым был Джеймс. Лежал в койке такой довольный, словно получивший откат за многомиллионную сделку брокер. Выслушал мой краткий отчет о произошедшем на складе: зачистка верха, удержание гражданских с сомнительным статусом, зачистка низа, гибель троицы, тварь, Ма Тонг, бомба...

— И что ты чувствуешь? — спросил он после того, как я закончил свой пятиминутный доклад.

— Я устал и хочу домой, — тихо ответил я, глядя на фотографию его семьи, что показывал комм Джеймса, стоящий на манер фоторамки на тумбе.

— Участок хочет отправить тебя на пенсию по полному разряду. Мэр грозится награждением от всего городского совета, каким-то там грантом, и намекает на уже практически оформленную лицензию для твоего агентства. Ты сделал за неделю то, что остальные не могли сделать за годы.

— Я убил много людей, несколько раз чуть не умер сам. Я выполнил все обещания и свою работу. Я пошутил про агентство. И я не приду ни на какие награждения, мэру можешь так и сказать. Я устал.

— Юр...

— Отпусти меня, — я понимаю, что уже говорил эту фразу сегодня. Джеймс смотрит на меня молча и тяжело. Потом вздыхает.

— Вы свободны, детектив Ливану. Отдыхайте. Вы заслужили, как никто другой.

Я выхожу из его палаты и иду к Майклу.

Стоит мне повернуть в коридор, где должен лежать «бандитос», как я тут же утыкаюсь взглядом в двух рослых латиноамериканцев, стоящих по обе стороны от нужной мне палаты.

Айзек Зерилли. Джош Зерилли.

База выдает мне целый «послужной» список на каждого, естественно, без единого открытого на текущий момент дела. Замедляя шаг, я думаю, что зря пришел, но братья отходят в сторону, чуть склоня голову в молчаливом приветствии. Такое мне... Непривычно. Я прикладываю свой полицейский ключ-карту к замку на двери, ожидая, пока меня впустят, и дверь открывается.