Как я и полагала, Свят не провел много времени в их компании, предпочел потратить вечер в моем обществе.

Это было мне на руку.

Уныло ковыряясь в тарелке за ужином, я украдкой поглядывала на мужа, который то и дело прикладывался к бокалу с виски.

— Ты так плотоядно смотришь на меня, сладкая, — ехидно процедил Свят, бросая на меня лукавый взгляд.

Я подавилась куском мяса, с трудом откашлялась.

— Любуюсь, — едко отозвалась. Если бы он только знал, чем именно!

Стук в дверь не дал ему ответить.

— Войди.

В дверь протиснулась уже изрядно измученная Инна, робко залепетала, старательно пряча глаза в пол:

— Господин, прибыл курьер.

Свят довольно оскалился, рывком поднялся со стула, направляясь к двери, кинул мне:

— Я скоро вернусь, не скучай.

Ха-ха, я и не думала.

Стоило громким шагам мужа удалиться от наших комнат дальше по коридору, как я просунула руку под столешницу, прямо к деревянным креплениям.

Нащупав крошечный бутылек с семенами ядовитого растения, которые были тщательно перетерты в порошок, щедро сыпнула добавку в бокал с виски. Поспешно размешала, мысленно вознося молитвы всем божествам, чтобы Свят ничего не заметил.

Впрочем, заметить этот порошок шансов у него было мало, столь быстро растворялся он в любой жидкости. А самое главное — не имел запаха и вкуса.

Вот уж забавно, что Зверя вылечить или убить могут лишь травы.

Когда-то этим порошком травила папу одна из его жен. Мать пронюхала об этом и уговорила меня выкрасть отраву. Я тогда долго сопротивлялась, не желая участвовать в подобных кознях. Да и чего греха таить, меня не особо волновало, что там делают с папой его жены.

Как и его не интересовала жизнь дочерей. Вон, я месяц была без связи, а он даже не удосужился поинтересоваться, как у меня дела. Может меня здесь обижают, голодом морят? Нет, папаше реально плевать. Его волнует лишь единственный сынок — слизняк Милош.

А порошок пригодился, чего я не ожидала, оставив его себе на крайний случай.

Вскоре вернулся Свят, за ним по пятам следовал Борис — помощник мужа.

Оба тащили бумажные пакеты с эмблемой известного бренда.

Я вяло окинула мужчин взглядом, скучающе поинтересовалась:

— Уже успел полностью обновить свой гардероб?

Скинув пакеты на диван, Лютов кивком отпустил Бориса, повернулся ко мне:

— Свой я обновил еще днем, зараза ты мелкая. Это твой.

Я нехотя поднялась со стула, подошла к дивану и осторожно заглянула в пакет.

— Что там, Свят? Очередные комплекты белья? Десять пар разнообразных чулок? Съедобные трусики?

Благодаря этому гаду у меня осталась лишь одежда для сна. Точнее сказать, одежда для порно-сна. Чего я еще могла ожидать?

Лютов хохотнул, опалил меня взглядом и потянулся к виски.

— Идея со съедобными трусами мне нравится, Лис. Я даже поищу тебе такие. Но ты не угадала, это обычная одежда. Завтра мы отправляемся к доктору, помнишь?

Я равнодушно кивнула, хотя внутри все визжало от ликования. Осуществить мой план в джинсах и куртке будет гораздо легче, чем в шелковом белье.

— Вау, — удивилась. — Лютов, да я впервые за месяц не буду похожа на жрицу борделя.

— Сильно не привыкай — здесь ты все та же жрица борделя.

Фыркнув, я окатила мужа презрительным взглядом:

— У тебя устарелые понятия, Лютов. Я свободный человек, силой удерживаемый тут. Из-за того, что меня пленили, я не стала твоей личной шлюхой.

Развалившись в кресле, Свят откинул голову чуть назад и пронзил меня пристальным взглядом из-под полуприкрытых век. В руке он покачивал злополучный бокал с виски, отчего янтарная жидкость плавно подпрыгивала до краев.

От одного лишь взгляда у меня сперло дыхание, легкие сжались, а внизу живота запульсировало.

Чертов гад!

— Называй себя как угодно, — медленно промолвил муж. — Сути это не меняет, Елисава. Ты — моя собственность. Игрушка, шлюха, жена. Не важно. Это реальность, которую тебе не изменить. От тебя зависит лишь то, как я буду обращаться с тобой.

Я вскипела, откинула прочь пакеты и зашипела:

— Ты чертов извращенец, Свят! Неужели тебе нравится иметь в качестве жены ту, которая тебя ненавидит? Ту, которая любит другого?

Он равнодушно пожал плечами.

— Ненавидь. Мне похуй. А что до того жалкого ничтожества — разлюбишь. Мертвяков не долго помнят.