С первых веков Христианство Премудростью Божиею называло Второе Лицо Святой Троицы, и относило к Нему все тексты Священного Писания, где о Премудрости Божией говорится не только как о свойстве, а также как и о личном начале. Но в последнее время появилось религиозно-философское течение, желающее видеть в Софии-Премудрости нечто иное, чем испостасное Слово Божие. Создается целое особое учение о Премудрости-Софии. «Божественная София, – пишет прот. Булгаков в «Неопалимой Купине», – есть предвечное самооткровение Пресв. Троицы, Слава Божия, Божественный мир вечных сущностей, Божественное Все, Откровение Отца в Единородном Сыне и в Духе Святом»35. Премудростью Божиею создан мир, а потому он есть, по выражению автора, «тварная премудрость». А «в Богоматери соединились Премудрость небесная и тварная, Дух Святой, живущий в Ней, с тварной человеческой ипостасью»; поэтому «эта тварная Премудрость, на небе прославленная и увенчанная как Царица Небесная». Таким образом, по автору, Богоматерь Прославленная «есть тварь, но уже и не тварь», соединяет в Себе Божественное и тварное начало36. Но Поелику автор проводит мысль, что полнота человека – соединение мужского и женского образа, то в книге «Друг Жениха» он в соответствие Богородице ставит Иоанна Предтечу, который есть «сама человеческая Софийность, Премудрость в человеке», а как избранное чадо Премудрости, «глава» человеческого рода. Предтеча и Богоматерь представляют Церковь, «представляют Премудрость в человеческом естестве», возглавляют собою «всех чад Премудрости». А так как автор утверждает, что боговоплощение возможно лишь при богоприятии и боговстрече, «они выражают собой человеческую сторону боговоплощения»37.

Давая такое новое истолкование понятия Премудрости, прот. Булгаков естественно сталкивается с установившимся уже пониманием Премудрости как Второй Ипостаси , основанном на Священном Писании и святоотеческих творениях. Поэтому, чтобы доказать, что его учение церковно и православно, он утверждает: 1) что в богослужебных песнях и у святых Отец под Премудростью Божиею не всегда подразумевается Вторая Ипостась Святой Троицы, и 2) что такое понимание Премудрости Божией не согласуется и даже прямо противоречит не только некоторым церковным молитвам, но даже Священному Писанию. Он считает «положительное учение об этом вопросе неразрешенной еще задачей православного богословствования» и старается расчистить путь для решения его в желательном ему духе.

Протоиерей С. Булгаков говорит, что учение о Премудрости Божией только как Сыне и Слове Божием есть, в сущности, арианское учение. Ариане-де, чтобы подтвердить Священным Писанием свое учение о том, что Сын Божий создан, отнесли к нему стих, где от имени Премудрости сказано: «Господь созда мя». А св. Афанасий Великий и за ним другие святые Отцы вместо того, чтобы указать, что эти слова вовсе не относятся ко Второй Ипостаси, начали лишь объяснять, как надо понимать здесь выражение «созда». Таким образом, арианское объяснение будто бы вошло в святоотеческие творения38.

Но возможно ли подумать, чтобы никто из святых Отцов не обратил внимания, что здесь о Христе просто совсем не говорится, а все, объясняющие этот текст, занимались напрасным пустословием, не затрагивая вопроса по существу? И естественно ли предположить, что борцы за Православие, обсуждавшие тщательно всякое выражение и постановку слов, чтобы в них не было арианской мысли, вдруг с такой легкостью приняли арианское толкование и, не будучи убеждены в его правоте, даже не постарались тщательнее его исследовать? Ведь благодаря употребленному в греческой Библии выражению «созда», объяснение этого текста было не так просто, и потребовалось много контекстов, чтобы выяснить, как надо понимать этот текст в связи со всеми остальными, говорящими о Христе. Было бы гораздо проще указать, что он к делу не относится, чем и прекратить спор около его понимания.

Однако сам прот. Булгаков признает, что не одни только ариане, но и сам св. Афанасий ни на минуту не сомневался отнести это место непосредственно к Слову. Правда, св. Афанасий говорит о мудрости, являемой в творениях, отпечатке Божией Премудрости, но это нисколько не стоит в противоречии с тем, что Божия Премудрость есть Сын Божий.

«Вся тeм быша, и без негo ничтoже бысть, eже бысть» (Ин. 1:3), и, творя, Зиждительное Слово на все накладывало Свою печать. Человек, созданный по образу и подобию Божию, в душе своей, вдохнутой в него Богом, имеет и отпечаток Троичности; но указывать на его душевные способности вовсе не значит изменять учение о Первообразе. Нельзя смешивать понятие премудрости как свойства и Премудрости как Лица. «Словом Господним», или «Божиим», называется иногда изъявление воли Божией. Словом выражает и человек свои мысли и желания. Но неужели из-за этого отображения Божества в человеке проф. С. Булгаков будет отрицать, что Ипостасное Слово Божие есть Второе Лицо Святой Троицы, и еще искать корней такого учения у святых Отцов, – хотя Церковь определенно верует и исповедует, что Сын Божий есть Его Предвечное Слово? Святой Афанасий Великий так определенно учил, что Премудрость Божия есть Ипостасное Слово, что искать у него другого учения напрасно. Говоря, что являемая в нас мудрость есть образ Божией Премудрости, он добавляет: «как слово наше есть образ истого Слова – Сына Божия». Таким образом, если проф. Булгаков склонен думать, что проповедует то учение, которое разделял и Великий Афанасий, то он должен или признать, что Премудростью Божиею именуется Вторая Ипостась Святой Троицы, или же под словами «Слово» и «Сын Божий» разуметь нечто от Второго Лица.

Так же определенно под Премудростью Божиею разумели Второе Лицо Пресвятой Троицы свв. Василий Великий и Григорий Богослов. Им было известно, что некоторые в имени Премудрость видели лишь олицетворение безличного свойства; но они отвергли подобное толкование.

«Но не будем отвечать подобным сему образом, – говорит св. Григорий Богослов, – хотя некоторые прежде нас выдавали сие за нечто твердое. Напротив того, положим, что это слова (произносимые от имени Премудрости) Самого Спасителя – истинной Премудрости». Таким образом, он считает, что учение, не признающее Премудрости Божией за Лицо, можно лишь выдавать за истинное, а в основание своего толкования Священного Писания кладет (он не говорит «предположим», но утвердительно: "положим" ) учение, что Премудрость есть Сам Спаситель.

Прот. С. Булгаков знает и даже приводит эти слова, опровергающие его учение; но вместо того, чтобы признать, что он учит противоположное тому, чему учили святые Отцы, он продолжает утверждать, что они, не желая сами разбирать вопроса о том, что есть Премудрость, с какой-то непонятной легкостью приняли арианское объяснение, по всем остальным вопросам в то же время ожесточенно борясь с извратителями истинной веры. Еще непонятнее, почему это «арианское» учение настолько внедрилось в святоотеческие творения, что проф. Булгаков нашел только двух Отцов Церкви, у которых Премудростью назван Дух Святой, а вообще и всегда Премудростью называется именно Сын Божий.

Однако эти два святые Отца – Феофил Антиохийский, сказавший о Святом Духе, что Он, будучи «началом и премудростью и силою Всевышнего, сходил на пророков», и Ириней Лионский, выразившийся, что Отцу всегда присуще «Слово и Премудрость, Сын и Дух», во-первых, не имели в виду дать здесь точного учения, что есть Премудрость Божия; а, во-вторых, и Бог Отец, и Святой Дух могут называться Премудростью без всякого противоречия и в полном согласии с тем, что Премудрость как Ипостась (Лицо), есть именно Второе Лицо Троицы, Сын Божий.