— Странный способ. Для этого обязательно было будить? — княжна Фанориа коротко надула губы. — Я слышала крик. Не знаю, усну ли после этого…

Я понял, что успел согреться, когда затылок и спина похолодели от услышанного. Всё-таки я умудрился пошуметь, как и опасался. Между спальнями был большой коридор, да и княжне выделили дальнюю башенку, а это ещё несколько стен…

— Это не дух Волчицы. Это я вас скорее разбудил, княжна, — дым, и так не имеющий приятного вкуса, стал ещё неприятнее. — Волчица — защитница Пика…

— Что же вас напугало? — забота княжны тронула меня, и я в очередной раз убедился в верности своего решения. Её нужно увозить куда подальше от этой твердыни.

— Считайте это наказанием, княжна, — глоток дыма уменьшил бы мою вернувшуюся боль от воспоминаний, но я не стал продолжать дымить при княжне. — Лет в десять или одиннадцать я добровольно отрёкся от Зова. После этого мне иногда напоминают об этом решении.

Фанориа из Драноров замолчала. Её замерший взгляд о многом говорил. Я помнил, что о ней успел сказать Ярчайший. Романтичная и нежная девушка. Она не слышала своего Зова, несмотря на возраст. Она никак не могла услышать своего Наречённого, а я сам отказался от того, чтобы услышать зовущий шёпот своей. Наверное, ей стоило бы возненавидеть меня за подобный поступок. Просто от обиды.

— Это сильно больно? Ну, когда «напоминают», — княжна говорила медленно. Она перестала на меня смотреть прямо, и мне было тяжело не огорчаться перемене отношения.

— Почему вы так думаете? — неприятно было признавать то, что я принёс княжне первые огорчения. Да, хотел выдворить домой, но не желал приносить боль. Во всяком случае, так сразу.

— Вы курите крепкий сбор. Мой отец тоже курит сколько я себя помню, но чаще смеси с листьями Зубов Дракона. Он мне говорил, что дым от одних листьев хорошо снимает сильные боли и уводит от тяжёлых мыслей, — меня порадовало лёгкое движение поднявшегося и опустившегося плечика. — И… если вам необходимо, то можете продолжать курить. Я привыкла к запаху дыма, а боль не стоит терпеть.

Кивнув, я молча продолжил вкушать густой дым. Княжна присела на скамеечку у жаровни, поддерживая тишину. Пока я наблюдал за ней, мысленно переживая за её думы обо мне, гостья грела руки и грустно улыбалась. Постепенно она отвлеклась, обернувшись на панораму города, укрытого розоватым туманом. Внимание легко можно было объяснить — где ещё ночью так светло? Полной тьмы в Ледяном Пике не было никогда! Может, в те века, когда властвовали агонарцы…

— Как можно понять ночь наверху или день? — негромко поинтересовалась княжна, завернувшись в полы платка. — Свет от опорных колонн такой яркий!.. Это поразительно!

— Ледяной Пик — самый маленький город из всех Крепостей. Каждую Крепость поддерживает власть его Сердца. Ледяное Сердце согревает город и освещает. Совсем немного, на самом деле, — я мысленно припомнил, что ночь светла за счет почти полной луны, поэтому стал приглядываться к ближайшим колоннам городского купола. — Световых столбов очень много, поэтому так светло. Солнце и луна тоже передают сюда свой свет. По центральному столбу. В солнечные дни на него сложно смотреть. Всё равно, что смотреть на солнце. А ночью… ночью обычно приходит туман.

— В Клыке туман бывает утром, — вздохнула княжна, всё ещё разглядывая город. — Когда солнце появляется, он уходит. Наверное, морской туман не любит тепло.

— В Пике туман может и до полудня держаться, — продолжил я, разглядывая розоватые клубы буквально под балконом. В комнатах проявляется малая толика, всего лишь блеклое облачко. — Ледяной туман боится яркого света.

— Очень красиво. Кажется, мне начинает здесь нравиться, кронкнязь, — княжна перестала хмуриться и даже хихикнула, снова оборачиваясь к огню. — А я не верила Фаненисе, когда она говорила, что Ледяной Пик красивый.

«Как же ты ошибаешься, радость моих очей. Пик — чудовище, и я его выкормыш, разрешивший отсечь от себя всё то, что у обычных нелиев, подобных тебе, княжна, позволяет наслаждаться благословениями Учителей», — я глотал дым и уже не ощущал облегчения от горечи. — «Я мог любить, как позволили Боги. Отказался. Я мог быть любим роднёй, но не захотел даже попытаться разузнать о них. Вместо этого я научился охотиться и выслеживать врага. Я готов гнать свою двуногую добычу и упиваться её ужасом и отчаянием, чтобы убить без капли жалости».

Проводя между нами мысленную параллель, я засмеялся. Мы и вместе? Невозможно! Хищная сова и нежный лебедь! То, что обе птицы, ещё ни о чём не говорит!

— Я сказала что-то смешное? — пара карих глаз воззрилась на меня с таким испугом, что я мог подавиться дымом. Это не был смертельный испуг из сна, но в глубине стояла невыносимая тоска.

— Нет, что вы, княжна!

Придумать, нужно было срочно что-то придумать! Поймав себя на последнем из произнесённых слов, я сдержал смех и отвёл взгляд от княжеских зениц.