— Вот стыдоба-то будет, — запричитала мама за моей спиной, — стыдоба-то какая, если уж Игорька нашего почнуть тягать по милициям. Ужас!

— Не переживай ты раньше времени, Анка, — ответил отец матери тихо, — Игорь еще своего слова не сказал.

— Есть ли у кого еще вопросы к свидетелю? — Спросила судья.

— У меня есть, — встал я.

— Пожалуйста, Игорь Семенович.

— Уважаемая Роза Поликарповна, — начал я, — скажите, пожалуйста, а в каком времени суток все происходило?

— Я ж уже сказала, — подбоченилась она.

— Ну скажите еще раз.

— В сумерках-то было!

— А по времени?

— Да по что я помню, в каком времени?! — Возмутилась почему-то бабуська, — сумерки и вся недолга! Уже вроде как и темнеет, но еще не совсем!

— Да вы не горячитесь, баб Роза, — улыбнулся я, — я ж не кусаюсь.

Роза Поликарповна как-то зло на меня посмотрела. Поджала свои полные губы.

— А как у вас со зрением?

— Вблизь худо, — сказала она, — читаю только при очках. А вдаль в самый раз!

— А тогда прочтите мне, — я указал на дальнюю заднюю стену зала, — что там написано? Вон на том плакате?

Роза Поликарповна прищурилась, вытянула полную шею, словно курица.

— Бур-жу-а-зия, — стала она читать по слогам, — враж-деб-на куль-ту-ре. М. Горь-кий.

— Ого, — оценил я, — и правда, зрение у вас что надо. У нас на гараже есть такие мужики, кто вам позавидует.

Довольная собой Роза Поликарповна посмотрела на меня с чувством собственного достоинства.

— А скажите, — продолжил я уже серьезней, — раз такое хорошее у вас зрение, должно быть, видели вы, как заправка проходила?

— Конечно, — она кивнула, — с трехлитрового баллона Лыков в свою машину бензину заливал.

— А как в баллоне оказался бензин? — Улыбнулся я.

— Да как-как, — она нахмурилась, — а как с бака бинзину достают? Насасывают себе да сливают.

— И вы видели, как лыков насасыввал бензин?

— Конечно, видела! Я ж говорю, зрение у меня огого! — Улыбнулась бабка во все свои вставные зубы.

— Понятно, — я тоже улыбнулся.

— Мне кажется, — строго посмотрела на меня судья, — что эти ваши вопросы не имеют отношения к делу.

— Имеют прямое дело, — сказал я, — потому как каждый знает, что бензин сосать — то еще удовольствие. И если б я был вызванный специально, приехал бы с полной, заготовленной канистрой. А с бака бензин дают только, если экстренная помощь автомобилисту нужна.

Судья в очках согласно покивал. Баба Роза удивленно посмотрела на меня, потом на Серого. Тот был совсем злой и мрачный как туча.

— Выходит, была у нас встреча случайная, — заключил я. — Далее. Машины к вам каким боком стояли?

Бабушка теперь уже не выглядела такой уверенной. Помедлила с ответом. Потом наконец невесело выдала:

— Носом.

— Верно, — кивнул я, — носом. Потому как помню, где вы сидели. Синий забор и лавочка с навесом. Ваше добро?

— Наше, — буркнула она.

— А значит, никак вы не могли видеть, что у автолавки внутри, когда мы туда заглядывали. И про консервы, что вами упоминались, знать вы не могли, потому как милиция о том, что было украдено, нигде не распространялось.

Роза Поликарповна побледнела.

— Но саму встречу с преступниками вы не отрицаете? — Спросила судья Ирина Степановна.

— Не отрицаю, — ответил я, — вот только не знал я, что они преступники. А стал догадываться, когда заметил в кузове пирожка консервы. Сама же встреча та была чистой случайностью.

— А почему же вы не сообщили обо всем этом в милицию? — Спросила судья.

— Сообщил, — сказал я, — да только, кроме милиции, никому больше не говорил. Следствие, сами понимаете.

Судьи пошептались. В зале стояла полнейшая тишина.

— Свидетелям, сторонам, — сказала громко Ирина Степановна, — есть что добавить?

Все отрицательно покачали головами.

— Отлично. Вы свободны Роза Поликарповна. А суд, — Ирина Степановна, а за ней и остальные судьи, встали, — отправляется совещаться. Потому объявляется получасовой перерыв.

Весь зал встал, проводил судей со сцены. Народ стал болтать. Часть людей повалила на улицу, на свежий воздух.

— Ну ты даешь, Игорек, — хмыкнул отец, вставая и доставая сигарету, — лихо ты их. Лихо. И не знал я, что ты так на язык остер.