Я представила, как делаю это, представила, как пересекаю комнату и наваливаюсь на него сверху. Я представляла, как его обнаженное тело будет выглядеть подо мной, его торс вытянут, а волосы разметаются по лицу, представляла, как это будет ощущаться, твердое и мощное, как безграничный потенциал, заключенный в коже, упругой по внутренней стороне моих бедер, по вершине моего ядра.

Я представила, как поднимаю свой клинок…

Но прежде чем я успела опустить его, его глаза открылись. Его руки, грубые и мозолистые, пробежали по моему бедру, талии, груди, знакомый изгиб рта, когда он прошептал:

— Ты собираешься убить меня, принцесса?

И он не стал дожидаться ответа, прежде чем…

Я рывком проснулась, мое лицо было горячим, пот прилип к волосам. Прошло много времени, прежде чем мое сердцебиение замедлилось. Когда я встала с кровати и заглянула в свою дверь, чтобы увидеть его открытым, я смотрела на него несколько долгих мгновений, а затем ушла.

Нет, в тот день я тоже не убила его.

Прошло три дня, и мы с Райном не говорили об уходе, не убивали друг друга, и я поняла, что совсем не хочу его убивать.

РАЙН ГОТОВИЛ.

Признаюсь, я была очень, очень скептична, когда Мише сказала, что Райн «очень хорошо готовит». Мысль о Райне, громадном и покрытом боевыми шрамами, склонившемся над плитой, казалась нелепой. Ну, это выглядело так же нелепо, как я и представляла.

Но запах был просто фантастический.

Я не знала, что он готовил, только то, что он собрал это из набора ингредиентов, которые он привез из города в рогожном мешке, и что он умудрился приготовить блюдо, используя единственный изрядно помятый горшок в камине.

— Иди сюда. — Он позвал меня из соседней комнаты, где я практиковала свою все еще удручающе неконтролируемую магию и пыталась притвориться, что не обращаю на него никакого внимания.

Я откликнулась, и он протянул деревянную ложку.

— Мне нужна твоя помощь. Попробуй.

Я посмотрела на ложку. Это было похоже на какое-то рагу, с кусочками овощей и обильно посыпанными специями в густом кремово-коричневом соусе. Я наклонила голову и попробовала.

Черт.

У меня чуть не подогнулись колени. Какие бы слова я ни собиралась произнести, они путались у меня на языке, таяли под «Матерью», не было слов для описания их аромата. Я никогда не пробовала ничего вкуснее.

Когда я наконец пришла в себя, я моргнула и посмотрела на Райна, который наблюдал за мной со странным, озадаченным выражением лица.

— Не так я представлял себе, как ты кончишь в первый раз, — заметил он.

Я перестала жевать.

Райн ничего не сказал, но по тому, как вздрогнуло его лицо, когда он отвернулся, я поняла, что он тоже услышал, что его шутка подразумевала больше, чем он предполагал.

Представлял.

Первый раз.

Воздух стал тяжелым. Я убрала немного тушеного мяса с уголка рта.

— Я не поверила Мише, когда она сказала мне, что ты хорошо готовишь. — Я говорила очень непринужденно. — Но… это не ужасно.

Этого было достаточно, чтобы снять напряжение или, по крайней мере, достаточно, чтобы мы оба притворились, что это так.

— Это гребаная шутка, что ты выросла, питаясь вампирской едой. Вампиры не умеют готовить.

— Ты умеешь.

— Только потому, что это дорого моему сердцу. Ничто из этого больше не имеет прежнего вкуса.

Верно. Вампиры никогда не переставали есть пищу, но их вкусы сильно отличались от вкусов людей. Я никогда не задумывалась о том, каково это может быть для обращенных вампиров.

— Это изменилось со временем? — спросила я, и он кивнул, снимая котелок с огня и ставя его на стол.

— Медленно, с годами. А это? На мой вкус, сейчас это очень безвкусное. Но Мише моложе меня, поэтому ее вкусы более человеческие. Её ощущения будут почти такими же как у тебя.

Я навострила уши.

— Мише? — Я посмотрела на стол, на маленький накрытый горшочек, в котором ждало рагу. — Это для Мише?

— Я подумал, что она заслужила это.

— Ты собираешься к ней?

— Да. Если ты не против, что я пожертвую одним тренировочным днем.

Я не думала о том, что он так легко предположил, что мы все еще будем тренироваться вместе.

Вместо этого я думала о Мише, о ее ярких улыбках и легком смехе, о том, как она обращалась со мной, словно я была настоящим другом. Этот образ был так непохож на то, как она выглядела, когда ее забрали, просто оболочка самой себя.