Однако если она и использовала эту магию против Райна, то, похоже, она не подействовала на него, разве что он слегка вздрогнул, когда ее оружие встретилось с его. Он был потрясающе искусным воином. Почти как художник. Во время испытания я была слишком занята, чтобы заметить, насколько он был хорош. Он двигался с невероятной грацией для такого крупного мужчины. Каждый удар, уклонение или шаг сливались друг с другом, как шаги в танце. Клубы тьмы вокруг его меча усиливались с каждым взмахом, оставляя полосы ночи за каждым ударом и окутывая их обоих лентами тени.

Но Анжелика была так же хороша, так же сильна, так же быстра. Они были равны, оба дрожали от силы друг друга. В силу своего положения в жизни я очень хорошо научилась определять хищников и распознавать убийц. И сейчас я наблюдала, как два безжалостно искусных убийц играют друг с другом.

Анжелика с силой нанесла удар топором, но Райн оттолкнул ее.

— Это его собственная проклятая вина. И ты тоже это знаешь.

— Это был человек, — ответила она. — Я знаю, что так и было.

— Он был не в себе. Преследовал ее в оранжерее, где было светло.

Анжелика уже готова была нанести новый удар, но тут она приостановилась. Опустила свой топор, всего на долю дюйма.

Райн не опустил свой. Но и не ударил.

— При дневном свете, Анжелика.

— В оранжерее, — повторила она.

— Он давно ушел, — сказал Райн. — Его убили. Черт, ты должна благодарить нас. Мы избавили тебя от очень неприятной задачи.

— Следи за своими словами, — прошипела она.

— Что? Ты бы предпочла, чтобы он прожил достаточно долго, чтобы его использовали в этом месте? Как те бедные ублюдки, с которыми мы сражались на арене?

Анжелика вздрогнула. Ее пальцы поднялись и ненадолго задержались у горла. Она молчала долгое мгновение, и я напряглась, ожидая, не двинется ли она снова.

— Я лучше убью ее на испытаниях, чем здесь, — сказала она наконец, голос был низким и сиплым от обещаний, и при этом ее глаза опустились на меня, в них застыла ненависть. Ее ноздри раздувались. Я очень остро ощутила учащенное биение своего сердца.

— А что касается тебя. — Ее взгляд остановился на Райне. — Тебе… тебе повезло, что твое время еще не пришло. Запомни прямо сейчас, как сильно тебе повезло.

Затем она просто опустила топор и пошла прочь.

Мы ждали, пока она уйдет, прежде чем кто-то из нас сдвинулся с места. Первым заговорил Райн.

— Наверное, мне следовало убить ее.

— Говоришь так, будто ты бы ее победил. — сказала я.

Он издал негромкий смешок.

— Я определенно бы победил.

Его взгляд, окрашенный в розовый цвет, скользнул ко мне, и я сразу же осознала, насколько близко он стоит — настолько близко, что я почувствовала его запах, напоминающий мне шафран, жару, обрушивающую на пустыню, и что-то еще, что я не могла определить.

Мурашки побежали по коже, инстинкты восстали против того, чтобы подпускать кого-то так близко. Я сделала несколько непринужденных шагов назад, и взгляд Райна вернулся туда, где Анжелика исчезла на лестнице.

— Но все же, она — проблема. За ней нужно следить.

— Мне жаль ее, — мягко сказала Мише и больше ничего не добавила.

Глава

14

— Это было глупое решение. Я учил тебя лучше, чем подавать себя врагам таким образом.

Я не видела Винсента настолько потрясенным моими действиями почти десять лет.

У меня не было выбора, хотела сказать я, но проглотила эти слова, прежде чем они успели слететь с моих губ. Я знала это. Винсент считал, что у тебя всегда есть выбор, и, если ты оказался в положении, когда, казалось бы, что выбора не осталось, значит, ты сделал очень плохой выбор, который привел тебя в это положение. В любом случае, тебе некого винить, кроме себя.

— Мне нужен союзник для Третьей четверти, и он хороший союзник, — сказала я вместо этого.

— Он ришанец.

— Как и треть участников.

— Подумай, почему ришану захотелось сблизиться с тобой, Орайя. Из-за тебя.

Он зашагал. Винсент шагал, только когда нервничал, но даже это было плавным и обдуманным движением. Три длинных шага и резкий поворот, точно такой же длины, и точно такой же ритм.

Он был напряжен. Я был напряжена. Это был плохой стратегический ход, и я поняла это в тот момент, как увидела его. Он много лет работал над тем, чтобы вытравить из меня эмоциональную импульсивность. Но стресс от соревнований, моя травма и выбор, который мне пришлось сделать, вывели мои нервы на поверхность. Под всем этим лежала моя скорбь по поводу смерти Иланы, я так ее и не осознала, но все еще сырая и кровоточащая, усиливающая каждую негативную эмоцию.