— Прошу прощения, господа, — и он выходит из-за стола, следуя за мной.

Я толкаю дверь из комнаты.

— На улицу, — коротко осведомляю, едва мы оказываемся в холле. Рагнер молча следует за мной, хотя я отчетливо ощущаю исходящее от него недовольство.

Мы выходим на улицу. На всякий случай подальше, за угол, ведущий в проулок, где нет людей.

Я не церемонюсь. Разворачиваюсь и врезаю ему кулаком прямо в лицо. Рагнер удивлённо отшатывается. Удар был несильным. Пока что.

— За такое можно и сдачу получить, не находишь? — его глаза гневно сверкают.

— Я все знаю, ублюдок.

— Что именно? Поясни.

Я чувствую, как вены наливаются неуправляемым гневом. Резко схватив его за грудки, припечатываю к стенке.

— Как ты со своими ублюдками насиловали ее!

Мой крик утопает в безлюдной тишине проулка. А в глазах подонка сверкает коварное веселье. Он даже не пытается высвободиться.

— А-а, так ты про эту прелестную девушку?.. Кажется, Лесли ее зовут? Ну, она сама этого захотела.

— В каком смысле? — не понимаю я.

— Она украла у меня деньги, — его лицо резко мрачнеет. — Большие. А я этого не прощаю. К слову, она ещё не всё отработала...

Дальше я не жду, я просто врезаю ему кулаком в нос.

— Ты охренел? — Рагнер держится за свой нос, чуть наклонившись. По его пальцам медленно стекает струйка крови. Но мне этого мало.

— Сейчас ты охренеешь от того, насколько твоя жизнь превратится в ад.

— Да ладно? А где доказательства? — он удивлённо вскидывает бровь и чуть наклоняется ко мне, гадко усмехаясь окровавленными зубами. — Ничего ты мне не сделаешь, Бернард.

— Я закопаю тебя. И твоих заместителей. Всех, кто был причастен к этому делу. Живьём, блядь, закопаю. Каждого заставлю носом рыть себе могилу.

— Валяй. Я с удовольствием посмотрю на твои попытки. Только ты не уяснил ещё одну вещь, Бернард, — глаза ублюдка темнеют от злобы. — Я гораздо сильнее и влиятельнее тебя, — зло чеканит мне в лицо и отстраняется. Ненавистное лицо искажается дебильным триумфом. — Ну так что? Всё-таки хочешь потягаться со мной силенками?

И тут мне становится понятным его триумф. Голова немеет от осознания и кишки скручивает в тугой узел. С разных сторон, сверкнув фарами, к нам медленно подкатывают три джипа, зловеще окружая нас. И эта гадкая, победная ухмылка на ублюдской роже. Сука. Я понимаю, что мне отсюда уже не выбраться.

— А ты, оказывается, та ещё крыса, — невесело усмехаюсь я. — Все продумал, шестёрок своих сюда прикатил. Молодец. Наверное, пока меня не было, втихаря подмогу позвал? Это так в твоём стиле, Рагнер, — с отвращением кривлюсь я. — Но... Четверо на одного? А что так? Ссышь один на один сразиться? Давай, будь мужиком. Хотя, что это я. Ведь понятия мужских принципов тебе неизвестны. Как и морали, — зло цежу сквозь зубы.

И я сейчас жалею. Жалею, что не закопал его ещё тогда, когда эта мразь падала мне в ноги, моля о помощи. Откуда ж я знал, что из него встанет таким ублюдком редкостным. Все уже, у меня сорвались тормоза и в крови бурлит адреналин. Одно хорошо — я Лесли отправил домой и руки у меня развязаны.

— Да нет, всё куда проще, — отвечает с весельем мне этот утырок. Затем зло сужает глаза. — Это мое тебе предупреждение, мусор. Ты сейчас блядь не в том положении, чтобы выдвигать мне какие-то обвинения. Полезешь на рожон и мои ребята тебя разнесут.

Все ясно. Запугнуть меня решил. Показать, чьи яйца крепче.

— На кого ты работаешь? — спрашиваю я. А шестерки то его сидят, не высовываются.

— Не путай понятия, Бернард, — хмуро отвечает утырок. — Я сам себе хозяин, — отпускает мне мерзкую улыбку. Поворачивается и идёт к машине, но открыв дверцу, не преминает случая обернуться:

— Привет своей шлюхе ненаглядной передавай. С ней мы ещё хорошенько потолкуем. Она задолжала хороший отсос моим ребятам.

— Ты охуел, сука? — вырывается у меня. Делаю рывок вперёд, сцепив кулаки. Не помню, когда меня в последний раз так крыло. Но я зверею, выдавая себя.

А этот ещё больше веселится.

— Ну и что ты мне сделаешь? — с интересом насмехается он. А я хочу стереть эту противную усмешку. Что и делаю в следующий миг. Заношу кулак снизу и бью снизу. Задвигаю ему так, что тот отлетает, прилипая спиной к машине. Шестеренки тут же активизируются, выпрыгивая наружу.

— Сидеть, — командует тот с черными от злобы глазами. Медленно стирает ладонью перемазанное кровью лицо и звереет ещё больше. — Я сам эту гниду разнесу.

Зло захлопывает дверку и с черным рыком бросается на меня. Завязывается потасовка. Мы сцепляемся, вгрызаясь друг в друга. Понятия не имею, чем это закончится для меня, но живой я эту гниду из рук не выпущу.

Зло ударяю по газам и на миг откидываюсь затылком, чтобы остановить свежую струю крови. Она хлещет из носа быстрее, чем я успеваю стереть предыдущую. Неудобно ехать с закинутой головой и одновременно пытаться уследить за дорогой. Но все лучше, чем никак.