— Я думала тут одни голубоглазые блондины, — расстроенно заявила Кохэку.

— Да я больше блондин, чем шведы! — поддержал Кейташи.

— Ты — мутант! — приложила его подруга.

— Ой, это звучит очень грубо!

Я бы с удовольствием присоединился к веселью, но внешняя политика мешает. Ну-ка попробую подумать плотнее. В моей реальности подобного конфликта я не помню, значит, как бы ни было грустно, причину нужно искать в том, чего тоже не было в прошлой реальности. Конкретно — «Одзава корп.». Как среднестатистический индус видит ситуацию? Пришли япошки с деньгами, но работают он почему-то с этими нехорошими сектантами-сикхами. Честному индусу тоже хочется японских денег, но, увы, местечко занято. Что нужно сделать? Либо предложить более выгодные условия сотрудничества — возможно, пытались, но, если батя не стал менять партнеров, значит условия не настолько хороши — либо, что проще, дискредитировать сикхов до полной потери репутации последними. «Вброшенная» гипотетическая бомба вполне подходит. Я не объективен — общался с сикхами же, а значит нужно подумать и с другой стороны: сикхи забогатели, обзавелись связями и реально купили одно-два изделия. Ну или в подвале собрали — грязную бомбу, говорят, так получить можно, главное живительного ураниума не жалеть. Какие же эти взрослые люди мудаки, просто оторопь берет.

И по-прежнему не совестно: я в любом случае не при чем, потому что вот такие демарши всегда являются следствием комплекса причин, и наши потешные (потому что суммы по меркам этой планеты никчемные!) миллионы лишь одна из них, причем далеко не самая значительная. Так, легендарная соломинка на спине верблюда. Гораздо сильнее «роляет» тяжелое колониальное наследие и изначальная склонность того региона к делению по всем подряд признакам с последующим ущемлением всех, кто ниже. Ой, всё! Нужно выкинуть это все из головы, потому что сделать я все равно ничего не могу. А раз так — чего переживать? Когда все закончится, закину кучу гуманитарки в пострадавшие области, посочувствую погибшим и заживем по-старому.

— Что? Город уже кончился?! — удивленно прокомментировал Кейташи выезд за пределы Стокгольма.

За окном потянулись фермы с полями, небольшие коттеджные поселки и редкие леса.

— Население Стокгольма — шестьсот с половиной тысяч человек, — ответила ему Хэруки. — А всей Швеции — примерно восемь с половиной миллионов.

Во времена Петра — то поменьше было. На что надеялись?

— А на карте смотрелось мощнее, — заметил Кейташи. — Да тут во всей стране живет меньше народу, чем в Токио!

— Климат такой, — подключился к беседе я.

— Количество особей всегда зависит от размера кормовой базы! — важно покивала Хэруки и честно признала. — Впрочем, для людей это не всегда верно — Швеция могла бы прокормить гораздо больше людей, — она повернулась ко мне и с загоревшимися от радости глазками попросила. — Иоши, прикажи королю переселять сюда негров из Африки!

— Кто я по-твоему? — удивился я. — Черта с два он станет меня слушать.

— Я пошутила, бака! — фыркнула на меня лучшая девочка и сделала Нанако замечание. — Ты слишком балуешь его самооценку!

— Вовсе нет! — возмутилась Нанако. — Иоши-сама — всегда Иоши-сама, и то, что он на полном серьезе обдумывает возможность приказать королю гайдзинов, говорит лишь о его рассудительности в принятии важных решений.

— Так держать! — расчувствовавшись, я дал Нанако «пять».

— У вас двоих — самые странные отношения из всех, что я видела, — приложила нас с секретарем Кохэку.

— Рабочие! — отмахнулся я.

— Ничего такого, чего не было бы в контракте, — кивнула Нанако.

— Это правда, — подтвердила Хэруки. — Странно, но Нана-тян — просто идеальный сотрудник, и Иоши сказочно повезло с ней.

— Ты слишком добра ко мне, Хэру-тян! — залилась краской секретарь.

До очень уютного, прямо-таки лубочно-европейского городка Сигтуна добрались меньше чем за полчаса. Прокатившись по тесным улочкам, любуясь жилыми домиками, магазинчиками и ремесленными цехами (хех), добрались до двухэтажной широкой гостиницы.

— Три звезды! — поразился я, посмотрев на вывеску.

— Имамура-сама, почему Иоши-саму хотят заселить в клоповник? — возмущенно спросила посла Нанако.

— Это не «клоповник», Курой-сан, — терпеливо ответил тот. — А старинная, пользующаяся уважением у знатоков, классическая североевропейская гостиница. Пяти звезд здесь нет, потому что пентхауз и президентский люкс не разместить без перестройки здания, а оно — памятник архитектуры.

— Извините нас, — отвесил я послу легкий поклон. — Мы с радостью поживем в памятнике архитектуры.

— Простите! — добавила синхронно поклонившаяся со мной Нанако.

— Когда в двенадцатом веке этот город захватили древние русские, они сперли церковные ворота и повесили их на церковь в Новгороде, — поделился я по пути ко входу историческим фактом.

— Наши предки тоже многое забирали у покоренных народов, — нашла повод погордиться Японией Нанако и осудила шведский сервис. — Хозяин гостиницы даже не встретил нас у входа, как подобает! Впрочем, чего еще ждать от гайдзина?

— Одзава-сенсей, простите, но слова Курой-сан… — обратился ко мне посол.

— Станут совершенно этичными при наличии рядом кого-то кроме достойных доверия подданных Его Императорского Величества, — успокоил его я. — Вы сомневаетесь в моей способности подбирать кадры?

— Ни в коем случае, Одзава-сенсей! — покачал он головой. — Простите за то, что сомневался в вас, Курой-сан, — поклонился девушке.

Через высокие двустворчатые деревянные двери мы попали в просторный холл. Пол устлан паркетом, поверх него — толстые ковры. На потолке висит позолоченная люстра — сейчас выключена, арочные окна дают достаточно света. Справа и слева от стойки администратора расположены ведущие на второй этаж лестницы. Стены обиты деревянными панелями и украшены картинами и позолоченными светильниками. Перед стойкой выстроились шеренгой гайдзины — пятеро одеты в униформу, шестой — в костюме, пожилой, высокий и седоволосый.