— Об этом где-то писали? — поинтересовалась староста.

Ван Чжэн покачала головой.

— В давние времена эти горные хребты не были частью Центральной равнины, так что цивилизация Хань сюда не добралась. Возможно, есть какие-то географические данные, но это место настолько уединённое, что правительство императора, скорее всего, о нём даже не знает. Впрочем, у местных существуют легенды. Они рассказывают, что снег превратился в монстров и сошёл с гор, а из трещин в скалах и из-под воды вышли белые существа, которые ловили людей и скот, потрошили и отрезали им головы.

Староста обдумала её слова и кивнула, сделав для себя какие-то выводы.

— Выходит, эту лавину могло спровоцировать землетрясение.

Ван Чжэн не стала ни подтверждать, ни опровергать её предположение.

— Позже народ Ханьга ушёл глубже в горы, куда-то поближе к Речной деревне. Если изучить местное население, вы найдёте много сходства с обычаями Ханьга. Место небесного захоронения было разрушено, уцелела только хижина мастера небесных похорон, которая позже стала наблюдательным пунктом Ханьга. Каждый месяц сюда отправляли сильного молодого человека — высматривать признаки надвигающегося бедствия. Со временем наблюдатель стал самым уважаемым человеком в клане и поселился в этой хижине. Так что наблюдательный пункт превратился в священное место народа Ханьга: когда наступало время важных ритуалов, весь клан поднимался на вершину горы и собирался здесь.

— Почему же мы ничего не слышали о Ханьга? — спросил очкарик.

— Потому что это был маленький народ, который не заключал браков с другими племенами. Он давно перестал существовать, и поэтому о нём никто не помнит.

До студентов наконец начало доходить, и высокий парень заключил:

— О, я понял. Племена вымирают из-за векового смешения крови между родственниками.

Ван Чжэн ничего на это не ответила, лишь тихонько рассмеялась. Сидящие рядом с ней студенты дружно вздрогнули.

Нормальным людям, как правило, было сложно общаться к Ван Чжэн: пусть она не говорила и не делала ничего жуткого, само её существование уже таковым было.

Удовлетворив наконец своё любопытство, студенты, по настоянию Шэнь Вэя, разбрелись спать. Ван Чжэн не нуждалась во сне, у Да Цина вообще ночью просыпалась активность, так что они вдвоём остались сидеть.

Шэнь Вэй ушёл спать последним. Проверил двери и окна и даже заклеил скотчем видимые щели в стенах хижины. Он также не забыл напомнить студентам беречь тепло, а у Ван Чжэн спросил, не нужно ли ей ещё одежды. Огонь он слегка приглушил, чтобы вода в котелке не вскипела.

Только позаботившись обо всём этом, Шэнь Вэй тихо улёгся в свой спальный мешок.

Чжао Юньлань уснул давно, ещё во время скучной лекции по истории. Он лежал, обняв себя руками и опустив голову к плечу; в его ушах всё ещё были наушники.

В приглушённом свете черты его лица казались более острыми, резко очерченными. Неугомонный в дневное время, спящий Юньлань и сейчас выглядел привлекательно, только его лицо стало чересчур бледным.

Шэнь Вэй с некоторым удивлением его разглядывал: спокойный и расслабленный, Юньлань, казалось, нашёл бы, где прикорнуть, даже если небеса будут падать на землю. Глядя на него такого, Шэнь Вэй смягчился. Он осторожно вынул наушники и отложил их в сторону, а затем накрыл Юньланя курткой.

Го Чанчэн, судя по звукам, спал. Ван Чжэн чистила котелок и плиту — по хижине раздавался тихий лязг.

Шэнь Вэй глубоко вздохнул и повернулся на бок, отворачиваясь от остальных. Через пару минут, казалось, заснул и он.

Но глаза его, которые сейчас никто не видел, были открыты.

В тусклом свете он продолжал наблюдать за Чжао Юньланем и мог бы делать это до самого рассвета. Шэнь Вэй слишком долго себя сдерживал и сейчас с трудом подавлял искушение. Он был так близко к Юньланю, что чувства рвались наружу.

Шэнь Вэю хотелось протянуть руки и обнять этого тёплого человека, поцеловать глаза, волосы и губы, попробовать на вкус и поглотить целиком, завладеть им полностью, без остатка.

Шэнь Вэй судорожно вздохнул. Его страстное стремление и желание были сродни тем, что имеет замерзающий до смерти человек при виде тарелки горячего супа. Но Шэнь Вэй не шевельнулся, словно… словно лишь одной мысли об этом было достаточно.