— За собой следи, — огрызнулась та.

Черепа вдруг разом повернулись к ним и, клацая зубами, будто смеясь, принялись кружить вокруг. От взгляда пустых тёмных глазниц по спинам людей и кота пробежал холодок.

И только Ван Чжэн спокойно сказала:

— Это мои люди. Они хотят содрать с меня кожу, вырвать вены и выпить мою кровь.

Чжао Юньлань достал пистолет.

— Ван Чжэн, вернись в своё тело. Шэнь Вэй, иди в хижину.

Девушка с горечью вздохнула.

— Но я ведь… уже мертва.

— У тебя крыша поехала, что ли? Хватит мямлить, живо в дом! — Он грубо схватил её дух, запихнул его в куклу и швырнул ею в Чжу Хун, проснувшуюся от шума.

Открыв рты, черепа бросились в атаку. Держась рукой за дверную ручку, Юньлань трижды выстрелил.

Пули в его пистолете были необычные: черепа закричали и обратились белым дымом.

Юньлань захлопнул дверь, но один из черепов оказался внутри. Тогда он убрал пистолет, достал кинжал и расколол череп, будто яичную скорлупу.

Черепа снаружи продолжали ломиться в дверь и заглядывать в окна.

От шума проснулась ещё парочка студентов. Увидев, что происходит, они остались на удивление спокойными… любой нормальный человек на их месте счёл бы, что ему это снится.

Не паниковал и Го Чанчэн. В хижине был непобедимый шеф Чжао, смелый говорящий кот, лжемонах, сразивший голодного духа, девушка-змея, обожающая сырое мясо, и загадочный Чу Шучжи, с которым Чанчэн до сих пор не осмеливался заговорить… Одним словом, Го Чанчэн искренне верил, что они в безопасности, несмотря на сложившуюся ситуацию.

Бедное дитя слепо доверяло своим коллегам.

Глава 32.

— Амитабха! — Линь Цзин с Чжао Юньланем держали дверь. Фальшивый монах, кряхтя и ругаясь, косился на прыгающие за окном черепа. — Я теряю веру в этот мир, тут даже черепа сходят с ума! Что вообще происходит?

Чжао Юньлань обернулся к Ван Чжэн:

— Кто они такие? Даже тебя пытались укусить, неужели не боятся отравления пластиком?

Линь Цзин, опасаясь, что Чжао Юньлань сболтнул слишком много, потянул шефа за рукав.

Рыжеволосая староста тихонько хихикнула, но тут же зажала себе рот: ситуация к смеху совсем не располагала. Остальные удивлённо на неё уставились.

— В 1712 году в клане Ханьга разыгралась гражданская война, — сказала Ван Чжэн, закрывая лицо капюшоном. — Бунтовщики одержали верх, и старейшина был убит. Его жёнам, детям и ста двадцати воинам, которые за ним следовали, отрубили головы и сожгли. А головы похоронили во дворе смотрителя, где они оказались заключены навечно.

— В этом самом дворе? — осторожно уточнила Чжу Хун.

Черепа продолжали биться в запертую дверь.

Чжао Юньлань многозначительно кивнул Чу Шучжи.

Тот мгновенно сорвал ветровку: свитер под ней был очень старомодным, и куча карманов превращала его в ходячую кладовую. Ощупав несколько карманов, он вытащил пачку талисманов из жёлтой бумаги и киноварную пыль, и прилепил по одному талисману на каждый угол двери.

Они зажглись тусклым белым светом, и черепа сразу перестали барабанить в дверь.

А Чу Шучжи принялся расклеивать талисманы по окнам и стенам, словно безумный разносчик рекламок. Почуяв силу талисманов, черепа медленно откатились прочь от хижины.

Чжао Юньлань осторожно отошёл от двери: несмотря на холод, он весь взмок от пота. Усевшись у котла, он добавил туда немного сухого молока и воды и ткнул пальцем в сторону Ван Чжэн:

— Давайте все выпьем горячего молока, а потом ты мне всё объяснишь.