— Прости, — немногословно отозвалась Ван Чжэн. — Можешь выкинуть меня на улицу. Если меня здесь не будет, вас оставят в покое.

— Ты вообще себя слышишь? — спокойно спросил Чжао Юньлань.

Ван Чжэн, пусть и выглядела пугающе, была сдержанной и доброй девушкой, которая ни с кем и никогда чересчур не сближалась. Она очень редко говорила в таком тоне, и слова Чжао Юньланя заставили её замолчать и опустить голову.

Чу Шучжи встал у окна, наблюдая за обстановкой, и махнул Юньланю рукой:

— Оставьте кого-нибудь на страже. Остальные могут идти спать. Эти господа нас больше не побеспокоят.

Опасность только что миновала, а один из студентов, высокий пацан, уже напрашивался на неприятности:

— Профессор, можно сделать несколько фотографий? Из окна?

Шэнь Вэй со вздохом задумался о том, как этот мальчик рос, чтобы обрести подобную тягу к приключениям.

Чья-то рука небрежно взяла его за плечо, и Чжао Юньлань склонился вперёд, понизив голос:

— Про фотографии в правилах ничего не сказано, но говорят, знаешь ли, что камера способна запечатлеть человеческие души. Желаешь обзавестись парочкой призраков в качестве домашних животных?

Парень неуютно замялся, зачарованно слушая эту жутковатую сказку.

— Можно похоронить их в цветочных горшках, — улыбаясь, продолжил Юньлань, — и в полночь они выберутся наружу и начнут пожирать всё вокруг: горшки, столик, твою кровать…

Чжао Юньлань умолк, и парень в ужасе застыл под его взглядом.

— Ты в порядке? — мягко уточнил Шэнь Вэй, с трудом сдерживая улыбку.

— Мне… Нужно в туалет, — слабо пробормотал парень.

Так испугался, что готов штаны намочить? Чжао Юньлань откровенно заржал.

— До рассвета ещё три часа, — сказал Чу Шучжи. — Мои талисманы продержатся пять. Не переживай особо, но лучше потерпи, пока станет посветлее. Если вылезет какая-нибудь тварь, ссать лучше прямо на неё: девственная моча отпугивает злых духов, не убьёт, конечно, но сотрясение обеспечит.

— Я могу остаться на страже, — тихо сказала Ван Чжэн.

— Если что-то пойдёт не так, ты никак не сможешь помочь, — отрезал Чжао Юньлань. — Лучше я.

Вытащив зажигалку, он хмыкнул:

— Никто не против табачного дыма? Я собираюсь занять себя, чтобы не уснуть.

На удивление, студенты спокойно разошлись по спальным мешкам: должно быть, их успокоило само присутствие Чжао Юньланя, или они так до конца и не проснулись.

Вскоре в хижине всё затихло: только на улице катались по земле черепа. Да Цин заснул у Юньланя на руках, а Ван Чжэн уселась в углу, о чем-то размышляя.

Факелы погасли окончательно, и только талисманы тускло горели в темноте.

Чжао Юньлань прислонился спиной к окну, где сквозь тонкую щель сочился холодный воздух, и щёлкнул зажигалкой.

В тишине он невольно задумался о том моменте, когда его разбудил странный шум. Он точно запомнил на себе взгляд Шэнь Вэя, но тот слишком откровенно смутился, чтобы вслух обратить на это внимание.

Чжао Юньлань был практически уверен, что Шэнь Вэй к тому моменту давно уже не спал. Бессонницей он тоже не страдал, это точно. Он словно надышаться не мог, и глаза у него мягко блестели — странным удовольствием, таким ласковым, что у Юньланя остро сжималось сердце.

Как будто он смотрел вот так на него всю ночь напролёт.

Может, Шэнь Вэю нравятся мужчины, и нравится Чжао Юньлань. И это совершенно нормально. Юньлань искренне считал, что ему нечего стесняться: он достаточно зарабатывал, был молод и хорош собой. Иногда скатывался в шовинизм, но при этом заботился о чувствах других людей. И никогда не показывал свой жутковатый нрав людям не из близкого круга, так что большинство знакомых искренне считали его милым молодым человеком.

Но будь это обычная похоть, влечение или влюблённость, Чжао Юньлань не мог вообразить, что другой человек хотел бы всю ночь пролежать, наблюдая за ним с такой теплотой и вниманием.

Чжао Юньлань вспомнил об их первой встрече.

Похоже, у них с Шэнь Вэем ещё до того откуда-то существовала прочная и глубокая связь.

Но откуда?

Он надолго затерялся в мыслях и очнулся, только прикончив сигарету. Затушив её, Юньлань бесцеремонно выбросил окурок в окно, и тот ударился о череп. Череп окрасился чёрным и перестал двигаться.