Чжао Юньлань присел рядом с ним на колено, схватил кота за холку и вытер ему лапки, а затем поднёс факел поближе к земле, глядя на вырытую ямку.

На дне блеснуло что-то желтоватое; Юньлань вытащил из сумки небольшую лопатку и с трудом принялся дальше раскапывать мёрзлую землю.

Только увидев костяной лоб и пустую глазницу, он понял, что раскопал половину черепа.

Шэнь Вэй смотрел, как Юньлань осторожно достаёт свою находку и оглядывается вокруг: весь двор был усыпан подобными небольшими холмиками. Под которыми наверняка была похоронена целая армия скелетов.

Обернувшись, Шэнь Вэй бросил взгляд на своих студентов, которые с любопытством пополам со страхом выглядывали из дверей.

— Закопай его, — сказал он Юньланю. — И никому не говори.

Чжао Юньлань так и сделал, а затем поднялся на ноги, словно ничего не произошло, и снова зашёл в дом.

— Ничего необычного, просто пара разбитых кирпичей. Смотрите под ноги. Устраивайтесь на ночь и одевайтесь потеплее, — приказал Юньлань, убирая лопатку, и закурил сигарету, глядя, как студенты один за другим разбредаются к своим сумкам.

Ван Чжэн ждала неподалёку. Остановившись возле Чжао Юньланя, она прошептала так, чтобы он один услышал:

— Ты видел их, правда? Это только верхний слой.

У Чжао Юньланя потихоньку начинала болеть голова.

— Вот блядство, — выдохнул он, понизив голос, — никогда такого не видел. Если останемся тут, угодим в неприятности? Но у нас ведь нет выбора, на машинах сюда не добраться, и больше заночевать негде. Снаружи мы просто замёрзнем насмерть.

— Для них это будет оскорблением. — Помедлив, Ван Чжэн заметила: — Я поговорю с ними. Если провести положенные ритуалы, одна ночь… На одну ночь можно.

— Поторопись, — попросил её Чжао Юньлань.

Выйдя наружу, Ван Чжэн отсчитала несколько шагов, а потом вернулась на два шага назад, развернулась и опустилась на колени. Сложив руки над головой, она до земли поклонилась застывшему двору. Шэнь Вэй велел любопытным студентам не высовываться, а сам вдруг понял, что пальцы Ван Чжэн на самом деле пластиковые, а волосы сделаны из нейлона.

Словно она не человек, а манекен из торгового центра.

Конечно, профессор Шэнь попросту не мог заподозрить подобное.

Чжао Юньлань наблюдал за Ван Чжэн, прислонившись к стене.

Она стояла на коленях и тихо бормотала на непонятном языке. Понять её было невозможно: сложно было даже разобрать, сколько слогов в каком слове. Молитва текла, как вода, наполняя двор и пробуждая что-то бесконечно древнее; каждый из присутствующих вдруг почувствовал себя не на своём месте.

Это чувство захватило всех, даже студентов Шэнь Вэя, и они принялись затравленно оглядываться. Только Чжао Юньлань продолжал мрачно курить, стоя у стены, и лицо у него было отстранённое и пустое.

Когда Ван Чжэн закончила, к ней подошла Чжу Хун и осторожно спросила:

— Что это было?

— Духи предков, — сказала Ван Чжэн, поднимаясь и тщательно отряхивая колени. — Я поприветствовала их, как положено. Теперь всё будет хорошо. Не толпитесь у двери, идите все внутрь. И запомните: не вздумайте бросать во дворе мусор, кланяйтесь на входе и если нужно в туалет — отходите подальше.

На улице по-прежнему завывала пурга, и выходить никому не хотелось. К тому же, сегодня они насмотрелись всякого, так что слова Ван Чжэн дети восприняли всерьёз. Выслушав её, группа вернулась внутрь: там было неуютно, но по крайней мере не было ветра.

Убедившись, что они ушли, Ван Чжэн обернулась к Чжао Юньланю и мягко произнесла:

— Шеф Чжао, ты с рождения обладаешь истинным зрением; ты каждый день сталкиваешься с тем, во что обычные люди не верят, и тебе суждено было познать суть существования призраков и богов. Однако в тебе нет ни капли уважения к священным местам. Я слышала, что ты трижды бывал в храме Джоканг, — в месте, о котором множество верующих могут только мечтать, — видел золотого Будду и только кивнул, но не преклонил коленей. Это неправильно.

Чжао Юньлань беспечно стряхнул пепел с сигареты и улыбнулся.

— Такой уж я ужасный человек: и поучиться у меня нечему, и вступаться не стоит. Конституция признаёт за любым человеком право свободы вероисповедания, так что будь добра и отнесись с пониманием к моему выбору.

Ван Чжэн смотрела на него своими пластиковыми глазами, словно они были настоящими.

— В этом мире столько всего, о чём ты не знаешь, — тихо сказала она. — Ты очень способный, но ты просто человек. Можешь ли ты управлять землёй и небом, владеешь ли силой менять судьбы? Нельзя быть таким высокомерным: если у тебя хватает смелости проявлять подобное неуважение, когда-нибудь оно вернётся к тебе сторицей.