Шрифт:
Палач Душ спрятал руки в рукавах и стиснул кулаки, не справляясь с эмоциями.
— Хранитель — настоящий романтик, — его голос упал на пару тонов, — остаётся только гадать, кому именно настолько повезёт с партнёром.
— Что? — Юньлань взглянул на него с искренним удивлением и тихо хохотнул. — Вы льстите мне, Ваша Честь. Вон, даже мурашки по коже.
Палач Душ слегка рассмеялся, но ничего не ответил и сменил тему:
— Ради своего племени и свободы своих людей Сан Цзань совершил тяжкое преступление, но оно принесло ему победу: его желание стало реальностью, но вряд ли он мог вообразить, что за этим последует.
— Будь я на его месте, — сказал Юньлань, — и моя любовь погибла бы в результате моих же действий… Я бы возненавидел своих людей сильнее, чем прежних хозяев.
— Так и есть, — сказал Палач Душ, глядя на Столп Природы сквозь призрачную стену. — И эту ненависть ничто не способно смыть.
От его тона даже Ван Чжэн стало зябко, и она придвинулась поближе к Чжао Юньланю.
— Сан Цзань видел, как тебя казнили? — спросил тот.
— Они схватили его, — покачала головой Ван Чжэн. — Отец той девушки сказал, что я заморочила ему голову, и они заперли его, чтобы сам себе не навредил.
— А после казни он спрятал твоё тело? — уточнил Юньлань.
Ван Чжэн кивнула.
— Так значит, вся эта сказочка про необходимость нормальных похорон была ложью?
Ван Чжэн низко опустила голову и кивнула.
Нахмурившись, Юньлань сухо приказал:
— Чтобы больше я такого не слышал.
— Сан Цзань позаботился, чтобы тебя похоронили в воде? — спросил Палач Душ, чувствуя перемену настроения.
— Да, — ответила Ван Чжэн. — В моём племени верили, что горы символизируют плен, а реки — бесконечное полотно свободы и света. Бандитов и преступников казнили в горах, а тела власть имущих спускали вниз по реке. Сан Цзань откопал мою голову и выкрал моё тело, сшил их вместе и поменял местами меня и другую девушку, умершую случайно. Всю ночь он провёл рядом со мной, а наутро моё тело спустили в воду.
Пальцами она бережно коснулась ошейника из алых стежков на своей шее. Обычно эта картина казалась пугающей, но сейчас она вызывала лишь жалость.
Каково Сан Цзаню было омывать её лицо, прикасаться к ней, уже мёртвой, а после ещё и пришивать её голову к телу?
И ему даже не довелось рассказать Ван Чжэн о своих чувствах, спрятанных глубоко внутри.
Как абсурдно и жестоко течение времени: стоит тебе замешкаться, и от всей твоей жизни уже ничего не осталось, кроме тоски и разбитого сердца. И пути назад уже нет.
Воцарилось молчание: все трое погрузились в свои мысли.
— Река унесла моё тело, — наконец, заговорила Ван Чжэн, — но я осталась с Сан Цзанем. Присматривала за ним. А он стал совсем другим человеком. Изначально три человека в племени могли созвать общее голосование: Сан Цзань, тот мужчина, что организовал мою казнь, и один из уважаемых старейшин. Сан Цзань женился на его внучке, и вместе они подставили моего обидчика. Вскоре он был казнён.
Юньлань вытащил сигарету и втянул запах табака.
— Прошёл ещё год, и старейшина умер: все думали, что от старости, но на самом деле его отравил Сан Цзань. — Брови Ван Чжэн болезненно дрогнули, словно она до сих пор не могла в это поверить. Как храбрый воин, которого она любила, превратился в труса, не гнушающегося ядами? — А затем и свою жену, а потом и сына, что только научился ходить… Собственную плоть и кровь. — Пальцы Ван Чжэн сжалались на её платье. — Каждой своей жертве он втайне отрезал голову и закапывал их на вершине горы, а к телу подкладывал камни, чтобы они опускались на самое дно реки. В конце концов, в племени никто больше не мог противостоять ему, и все искренне поверили, что следуют за ним по собственной воле. Он стал их новым главой.