Взглянув на Палача Душ, Юньлань закусил губу: таких существ ему встречать ещё не доводилось.

Призрачная Маска поднял руку и стёр со лба кровь, а затем обернулся к Юньланю и растянул губы в жуткой улыбке.

— Хранитель, — прошелестел тихий голос, — прошло несколько тысяч лет, а ты совсем не изменился.

Чжао Юньлань подобными знакомствами похвастаться никак не мог.

Лицо под маской теперь наполовину улыбалось, а наполовину плакало:

— Но раньше ты не был таким безжалостным. Хотя это и неважно: как бы ты себя не вёл, я никогда не забуду, как ты пожертвовал тот огонь…

Палач Душ не позволил ему закончить: лезвие его глефы сверкнуло чёрной кривой, взрезав воздух, и Чжао Юньлань торопливо отступил в сторону, не желая случайно попасться под руку двум божествам, сошедшимся в битве.

Никогда ещё он не видел Палача Душ в таком гневе.

— Шеф Чжао, — раздался голос Ван Чжэн, — кто это такой?

Юньлань зажал в зубах сигарету, натянул рукава на руки и, присев на корточки, недовольно прошипел:

— Откуда мне знать, я что, со всеми должен быть знаком? Я разве выгляжу как человек, у которого много друзей?

Будь Ван Чжэн понаглее, она бы обязательно сказала, что нельзя быть таким бессовестным. Но следуя своей тихой и мягкой натуре, она промолчала.

Чувствуя себя зрителем остросюжетного фильма, Чжао Юньлань затушил сигарету в снегу и согрел дыханием замёрзшие ладони.

— Камень, ещё не стар, но опустошён; вода, ещё не холодна, но уже скована льдом, — пробормотал он и постучал пальцем по часам. — Я тут подумал кое о чём. Надо попробовать.

— Шеф Чжао! — предостерегающе закричала Ван Чжэн, но он не обратил на неё внимания.

Из кармана Юньлань достал связку ключей и выбрал один из них: очень старый, в форме книжки, со стёршимися узорами и выгравированной буквой “Х”. “Хранитель”. Внутри этот ключ был полым.

Держа его в руках, Юньлань направился к Столпу, и вокруг него тут же возникло сразу несколько призрачных зверей, которые окружили его вплотную, но не нападали: только преградили путь к Столпу.

Зевнув, Чжао Юньлань хорошенько потянулся и мягко произнёс:

— Теперь понял. Вы, ребятки, стащили солнечные часы, но зачем вам вообще сдались эти реликвии?

Призрачные звери молчаливо придвинулись ещё ближе к нему.

Юньлань холодно усмехнулся, вытащил сигарету и открыл крохотную книжицу. Внутри пряталась маленькая зажигалка, от которой он спокойно прикурил и закрыл медальон. Сигарету Юньлань взял двумя пальцами и вздохнул:

— В этой жизни больше всего на свете я ненавижу уродливых громил и непокорных псов. А вы, как я погляжу, сочетаете в себе и то, и другое. Я теряю терпение.

Сигарета в его руке взмыла в воздух, как маленькая петарда, и взорвалась огромным хвостатым шаром пламени, который неотвратимо смёл призрачных зверей.

— Истинный огонь Самадхи! — завопил один из них, прежде чем его поглотило ревущее пламя.

Пламя птицы Бифан — особенное: оно всё, что угодно, способно изничтожить до горстки пепла в считанные секунды.

Чжао Юньлань улыбнулся яркому зареву:

— Чего? Истинное пламя или фальшивое, вы что, не слыхали о секретном оружии, которое люди зовут “огненной мартышкой”?

Шар огня устремился к основанию Столпа Природы.

Глава 41.

Услышав шум за спиной, Палач Душ резко вывернул запястье, замахнувшись на Призрачную Маску, и торопливо обернулся. Пылающий огненный шар почти ослепил его, и Палач Душ, не сумев разглядеть за этим сиянием Чжао Юньланя, выкрикнул в жутком отчаянии: