Главой, чьим единственным желанием было уничтожить собственное племя.

Однажды отважный и полный добродетели парень превратился в злодея; тот, кто провёл всю ночь у тела своей возлюбленной, стал хладнокровным убийцей… Как и те беспечные люди, что пожелали отрезать голову невинной девушке и навечно поработить её душу.

— Через пятнадцать лет после моей смерти разразилась новая гражданская война. Бывшие рабы обратились друг против друга, и потерь было ещё больше, чем прежде. Долину заполонили трупы, рядом с которыми рыдали окровавленные дети. Стервятники кружили в воздухе, не решаясь спуститься… Потому что Сан Цзань привёл всех, кто остался в живых, к Столпу Природы, и их всех поглотил огонь; оказавшись со всех сторон окружённым пламенем, Сан Цзань склонился над каменной табличкой. Все имена, что были стёрты с неё, снова были высечены в камне. А пламя… Оно горело долго, очень долго, пока не выжгло долину целиком. И Столп Природы возвышался над ней, словно напоминание о нашем позоре…

Десять тысяч душ не стали бы кричать без веской на то причины.

Глава 40.

Грубо прервав её трагический рассказ, Чжао Юньлань потёр ладони между собой.

— Хватит о прошлом. Давай обсудим нашу стратегию.

Палач Душ промолчал. Ван Чжэн собиралась было что-то сказать, но Юньлань бросил на неё гневный взгляд:

— Молчать. Не тебя спрашиваю.

— Столп Природы подавляет души. Не только несправедливо погибшие, но и все остальные: любая душа в этом заключении в конце концов возжелает мести, — негромко произнёс Палач Душ и ровно добавил: — Вариантов у нас немного: уничтожить Столп или силой запечатать запертые в нём души.

— Ваша Честь, — удивлённо моргнула Ван Чжэн, — что вы имеете в виду?

— Он имеет в виду, что если Столп нам не по зубам, ему придётся вручную расправиться с пленными душами. Расколотить их все на мелкие осколки.

Ван Чжэн зажала рот рукой.

— Казнь без должных оснований несправедлива, — покачал головой Палач Душ.

Значит, выбора не было.

Воцарилось молчание.

Чжао Юньлань, сидя на земле, долго смотрел на пляшущий огонёк зажигалки, а потом вдруг заговорил:

— Я вспомнил: по пути наверх мы встретили стража преисподней с бумажным фонарём. На дороге, ведущей к Речной Деревне. Разве он мог просто так пройти мимо Столпа, словно ничего не произошло?

— Он вёл за собой сотни душ, — отозвался Палач Душ, — а это занятие, требующее предельного внимания.

Чжао Юньлань бросил на него подозрительный взгляд, но приберёг свои сомнения на потом.

— Четыре реликвии были потеряны так давно… Ваша Честь, почему сейчас? К солнечным часам нас привёл случай, но в этот раз... Вы ведь появились здесь не случайно?

Осознав свою ошибку, Палач Душ не нашёлся с ответом: его собеседник был слишком умён. Может, Юньлань и выглядел легкомысленным дурачком, но за этим ярким фасадом прятался недремлющий острый ум. Который в любой истории с лёгкостью мог нащупать несостыковки.

Почуяв слабину, Юньлань надавил сильнее:

— У вас рукава в крови, Ваша Честь. А я вот никогда раньше не слышал о призрачных зверях, явившихся за солнечными часами. И преисподняя загадочно молчит. Так что же они такое? Из воздуха такая гадость взяться не может, а значит, кто-то за этим стоит. И реликвии… Люди множество раз до смерти бились за право обладать ими, верно? Почему вы так надолго оставили их на земле?

Если подумать, Палач Душ всегда вёл допрос, и быть по другую сторону баррикад ему ещё не доводилось. Замкнувшись, он надолго замолчал, подыскивая правдоподобное объяснение, и в конце концов ровно выдохнул:

— Прости, но я не могу тебе сказать. — Лгать Хранителю было неправильно. Лучше придерживаться простой правды. — Я знаю ответ, но не могу раскрыть его тебе.

Правда всегда даётся легче любых историй.

Чжао Юньлань зажёг очередную сигарету и затянулся: мысли его были ведомы только ему одному.

Но вопросы он задавать перестал. Поднялся на ноги, достал пустую сигаретную пачку и вытряхнул оттуда рисунок с восьмиугольником.

— Ты знаешь, что это означает? — спросил он у Ван Чжэн. — Это же письмена Ханьга?

— Отец рассказывал мне что-то такое, — отозвалась она. — Восьмиугольник — это гора, а круг за его пределами означает воду.