Лис рассеянно стиснула чашку, и отколотый краешек впился в подушечку пальца. Она не помнила, кто рассказал ей эту историю, хотя детали запечатлелись в памяти так отчётливо, будто она услышала её вчера. Вряд ли она заинтересовалась этим сама: из всех возможных сказок малийские привлекали её в последнюю очередь.

Ей не нравилась страна, не впечатляли обычаи, отталкивал менталитет. В Льюите особенно чувствовался колорит Мали – сказывалось долгое соседство и то, что прежде территория принадлежала кюртам. Почему-то здесь за ней увязывалась тоска по родине. Не по говорливому, беспокойному Тэмплю, который вил из неё верёвки. По Савою, окружённому лесами и морем; по пещерам с кристаллами в человеческий рост; по леснику, который без раздумий приютил потеряшку и заменил ей родителя. После отъезда она ни разу не написала ему. «Так лучше», – убеждала себя, сжигая очередное неотправленное письмо. Её работа не терпела привязанностей. На того, чьё сердце несвободно, легко воздействовать. Легко дёргать за ниточки. Она бы не поставила отца под удар. Это её выбор, и ей за него расплачиваться.

Быть может, тот офицер из её воспоминаний как раз пострадал из-за неё? Что их связывало? Что с ними произошло?

Девушка ущипнула себя за переносицу. Мысли о прошлом до хорошего не доводили. Она только напрасно отвлекалась. Всё равно память по волшебству не вернётся.

В глубине палатки зашевелился край ковра, и из-за него высунулся долговязый парень с кривым носом. За ним вышла женщина. Улыбнувшись, она вручила ему скрученное в рулет полотно и поблагодарила за выгодную сделку. Мужчины не отвлеклись от игры, даже когда красавица положила ладони на их макушки. Лишь коротко, чуть заметно переглянулись.

Лис удовлетворённо хмыкнула в ворот. Попался.

Парень быстрыми шагами направлялся к воротам. Расплатившись и поблагодарив хозяина за доброту, девушка пристроилась за ним.

Дрэг бы побрал этого Малси. Куда он запропастился! Такими темпами она порешит его до обратного поезда.

Слуга министра торопился, однако не озирался и ничем не выдавал волнения. Видимо, не боялся слежки: его господа бежали сюда в первые дни революции и уже не отличались от других бедолаг, которые искали способ скрыться от республиканской власти. Подобных им в Льюите тысячи, а город слишком велик, чтобы вигили обнаружили всех. Тем более, к человеку «из народа» у законников вряд ли возникнут вопросы: остановят, проверят паспорт и отпустят гулять дальше. Сам-то министр из норы не вылезет, пока ему не скажут собирать чемоданы.

Они минули две улицы, свернули в жилой район, застроенный многоэтажными{?}[Три и четыре этажа.] домами. Вопреки ожиданиям Лис, она не застала трущоб или послевоенной разрухи. Кое-где в аккуратных двориках детвора гоняла мяч, лаяли посаженные на привязь собаки, работали магазинчики и лавки. Смеркалось, но фонари не зажигали.

Парень зажал свёрток под мышкой и взбежал по порожкам выкрашенного в красный здания. «Картым{?}[Дом (малийский).]», – прочла девушка на вывеске. Словаря в кармане она не носила, однако догадалась, что её привели в гостиницу. В дверях слуга столкнулся с высокой блондинкой в серо-зелёном костюме; вжал голову в плечи под злое «Что встал?! Отойди!». Его грубо отпихнули – так, что он почти кувыркнулся через перила, – и фурия, на ходу снимая серьги, забежала в переулок. Лис остановилась в нерешительности. Заходить внутрь нельзя: она привлечёт внимание и, вполне возможно, спугнёт министра. Придётся действовать по старинке – и полагаться на удачу.

Прикинув расстояние до соседней крыши и убедившись, что поблизости нет ни души, девушка сняла пальто, спрятав его между корзинами. Затем, насколько хватало ловкости замерзшему телу, забралась наверх. Примерно через минуту застучали зубы, и она невольно припомнила слова хозяина забегаловки о тёплых зимах. Подозрительно, что единственная холодная пришлась на её визит. Прямо череда невезения. Это какая-то своеобразная разновидность проклятия? Ей следовало обратиться к Сонхи за чарами от сглаза.

Паренька в окнах не обнаружилось. Рискуя сломать позвоночник от падения со скользкой черепицы, Лис переместилась на крышу дома по другую сторону гостиницы.

— … по полуночи. Они не подведут, я ручаюсь, господин.

— Ручаешься? Ты в себе-то уверен?

Девушка застыла в неудобной позе между этажами, вцепившись в трубу. Нога грозила соскользнуть с уступа.

— Я с вами до конца, господин! – горячо возразил молодой голос.

Набравшись смелости, Лис заглянула в комнату. Возле стола стояли двое: знакомый ей слуга и мужчина в летах. Хотя она видела его со спины, сомнений не возникало – перед ней Первый министр империи. Публичное лицо не требовало представления, и всё же ей подумалось, что она признала бы его в любом случае.

От усилий по спине потёк пот.

Убранство комнаты не выделялось роскошью. Стол, сундук у стены, кровать и две тумбы, отражавшиеся в зеркале. Такой человек, как министр, не отдал бы важные документы на хранение посторонним. Следовательно, он припрятал их где-то поблизости.

— Закрой шторы, идиот!

Слуга метнулся к окну. Лис вжалась в стену, порадовавшись приказу о сбережении энергии: фонари так и не включили.

Позже она спешила в «Атар-бату», просчитывая завтрашние события и разглаживая краешек состаренной бумаги, которую приобрела по дороге. До комендантского часа оставалось всего-ничего.

…Фигура мужчины мелькнула в толпе прохожих и почти сразу исчезла, затянутая в поток вечерней толчеи. У девушки вмиг пересохло в горле: его облик она знала до мельчайших подробностей – уже которую ночь он преследовал её во снах, жаля сердце непонятной тревогой. Как безумная, она закрутилась на месте. Откуда он здесь? Для чего?

Мужчина уже перебрался на противоположную сторону улицы и, держась ближе к стенам, направлялся к жилым кварталам. В суете Лис вклинилась прямо в нестройные ряды людей. Кто-то, задетый ей, зло крикнул вслед ругательство. Какой-то парень врезался в плечо с хриплым прокуренным: «Извиняюсь». Девушка отпихнула его от себя: рука проныры скользнула в карман пальто – к счастью, пустой. Секундная заминка обошлась ей дорого: безымянный нарушитель её спокойного сна как будто растворился в сумраке.