А потому — и тут Рудольф Штайнер перешел к конкретному предложению — веление времени таково, чтобы на всех крупных фабриках и заводах вводилось «учение о предприятии». Его задача сводится к тому, чтобы работающие могли получить наглядное представление обо всех рабочих секторах, а также начальные теоретические сведения о различных функциях отдельных подразделений. «Учением о предприятии» предусматривается, что отдельные рабочие и работницы будут на некоторое время направляться в другие подразделения и участвовать в их работе в качестве «практикантов». Конечно, это будет осуществляться только в той степени и в той форме, которые допускает производственный процесс всего предприятия.

Рудольф Штайнер, конечно же, знал, что система «практикантов» подобного рода может быть воспринята как нечто весьма дилетантское и что даже нетрудно подсчитать материальный и финансовый ущерб от нее. Но он верил, что на этом поприще достичь можно куда большего, чем кажется сегодня. Нужно только смело преодолеть ряд предрассудков. Кроме того, он считал, что выигрыш в человеческом плане и даже практическая польза для всего предприятия в целом превзойдут возможные незначительные убытки отдельных секторов.

Он пояснил все сказанное на примере работы папиросной фабрики. Там внедрение «учения о предприятии» нужно начинать со знакомства с культурой табачных растений. Как выглядят табачные поля, к примеру, в Греции или в других странах, откуда привозят табак; как и в какое время года и дня сельскохозяйственные рабочие ухаживают за этими полями, производят посадки или собирают выращенное, и даже, вообще, как выглядят эти люди, какую жизнь они ведут, какие у них обычаи и наклонности: все это непременно должно стать обязательным первым разделом такого учения. Рудольф Штайнер был также совершенно уверен и в том, что следует немного рассказывать о ботанических особенностях и классификации табачного растения. Но характерно, что за отправную точку он намеревался взять не теоретическое исследование этого растения, а ту общую картину, которая складывается при рассмотрении табака с точки зрения ландшафта, биологических особенностей и даже фольклора. Итак, он, как я теперь понимаю, в самый разгар беседы о планируемой вальдорфской школе привел первый пример практической вальдорфской педагогики.

Затем он обстоятельно охарактеризовал те этапы производственного цикла, с которыми должно будет знакомить «учение о предприятии»: обработка табачных листьев перед отправкой и их упаковка; пути транспортировки и средства, которые при этом используются; прием и складирование сырья на фабрике; сортировка и смешивание; ручные технологические операции и последующая упаковка, складирование, подвоз к местам отгрузки; географическое расположение мест поставок и схемы транспортных путей; общее содержание торгово — бухгалтерского сопровождения всех этих этапов; некоторые элементы агитации и рекламы.

Конечно, на каждой фабрике или заводе такое «учение о предприятии» будет носить специфические черты. Но оно должно быть введено и неизбежно станет интегрирующей составной частью всего производственного процесса — это, по мнению Рудольфа Штайнера, требование времени. Ведь успехи интеллектуального мышления, так сказал он во время той беседы, хотя и обеспечили возможность технического прогресса, просветили и развили сознание, но одновременно сделали его обособленным и изолированным. А потому нашей культурой в области социальной педагогики выдвигается требование — повсюду восстанавливать связь с Единством Мира. Ибо в созерцание этого Единства вовлекается не только голова человека. Оно вызывает в нем интерес и побуждает к активным действиям все его существо в целом и доходит до самых его глубин. И именно здесь лежит ключ к решению социальных проблем.

Если мысленно представить обстановку, в которой все это говорилось, то неизбежно возникнут различные вопросы. Например: «Как долго длился этот разговор?» Или: «Какое отношение все здесь описанное имеет к основанию новой школы?»

Но именно по ответам на эти весьма закономерные вопросы можно понять многое, что близко связано с нашей темой. Прежде всего разговор длился действительно очень долго. Хотя Рудольф Штайнер только что вернулся с большой лекции о трехчленности социального организма, с которой он выступал перед рабочим коллективом одного из самых крупных вюртембергских промышленных предприятий, и, конечно, он, прежде всего внешне, выглядел уставшим, разговор затянулся до самой ночи. При этом Рудольф Штайнер не проявлял никакой спешки, а, напротив, со всей тщательностью относился к различным поставленным на обсуждение вопросам. И вот что удивительно: чем дольше длилась встреча, тем бодрее он становился.

Примечательно, что помимо вопросов относительно школы, которые здесь умышленно рассматривались лишь в общих чертах, на самом деле одновременно обсуждалось и многое другое. В том числе и то, что, на первый взгляд, не имело отношения к основной теме. Однако Рудольф Штайнер никогда не сосредоточивался только на одной теме, его всегда интересовал весь комплекс вопросов, которые приносили с собой участники беседы. Он вел себя примерно так же, как и на лекциях. Однако бывали и отклонения, которые, как я выше сказал, лишь казались отступлением от темы. Но поздно вечером или на следующий день, окинув мысленным взором всю беседу в целом, я понимал, как живо, как искусно провел ее Рудольф Штайнер и как ему удалось окольными путями даже еще увереннее добраться до цели.

И потому в его рассуждениях об «учении о предприятии» в контексте социальной педагогики уже содержалось много такого, что позже было полнее, вплоть до методических деталей, разработано в вальдорфской педагогике.

В самый разгар беседы, посвященной учреждению школы, Рудольф Штайнер, к моему радостному удивлению, снова затронул вопрос «о цветовых оттенках языка», который он со мной обсуждал три года назад в Касселе. Теперь это было обусловлено его указанием на необходимость в открываемой нами школе нового типа изучать два иностранных языка уже с первого года обучения. Причем не следовало применять традиционные «грамматические» методы. Дети должны учиться иностранным языкам так же, как они осваивают свой родной язык: подражая речи живого человека. Но при таком обучении, когда дети реально погружены в поток непосредственного подражания, прежде всего преподаватели, если они, конечно, не родились в стране преподаваемого иностранного языка, должны выработать к нему такое же отношение, как к «родному» языку. И они даже обязаны постоянно стремиться к поддержанию и углублению такого отношения. Однако это не приобретается за счет умения свободно и правильно говорить. Погружение в «цветовые оттенки» иностранного языка — вот что нас связывает с иррациональным в других языках. Эти «цветовые оттенки» в какой — то степени возмещают нам то, что дается ребенку в самые первые годы жизни в виде чудесного дара, когда он своей душой прикладывается «к груди родного языка».