«На самом-то деле я там оказался случайно, — Гаэтан накрыл ее руку своею. — Или не случайно? У Массимы сильно болели ноги, и она отправила меня за ведьминым волосом. Это такой мох, он растет на деревьях. Из него делают целебное зелье для больных суставов. Я набрал сколько надо и уже хотел возвращаться, но вдруг почувствовал где-то рядом магическую сущность. Точно так же, как вас с принцем в таверне. Поискал — и нашел в снегу потерявшую сознание девушку. Подобрал и принес домой. А потом девушка очнулась, и оказалось, что она глухонемая, но мы можем разговаривать мысленно. С ней произошло то же самое, что когда-то случилось со мной. Через две недели это подтвердилось: в ночь накануне полнолуния она обернулась лисой. За двадцать лет волкодлаком я встретил несколько таких же, как я, но все они были мужчинами. Массима объяснила, что женщины, если на них накладывают заклятье оборотня, становятся лисовинами».

«Собственно, вот и вся история, — Агра посмотрела на Гаэтана и улыбнулась. — Идти было некуда, и я осталась здесь. Гаэтан придумал мне имя. А потом мы полюбили друг друга».

«Почему тогда вам не пожениться?» — невольно улыбнулась я.

«Я предлагал, — вздохнул Гаэтан. — Но Агра отказалась».

«Я не знаю, кем была раньше, — помрачнев, она сдвинула брови. — Не знаю, кто наложил заклятье и почему. А еще… я не была девушкой. Возможно, я уже замужем. Гаэтан уверял, что это не имеет значения, но для меня… имеет».

«А что случилось с тобой, Гаэтан?» — я поспешила сменить тему, понимая, что для них это болезненный вопрос.

«Мне повезло немного больше. Или, наоборот, не повезло, как знать…»

Гаэтан задумался, словно окидывая мысленным взором двадцать лет жизни оборотнем. Агра, разумеется, все это знала, но тоже ждала.

«Мне было девятнадцать лет, — наконец начал он свой рассказ. — Я жил в столице в доме отца — зажиточного торговца. Мать умерла, мы с братом помогали торговать. Файбер ездил по окрестностям, закупал ткани и кожу, я продавал в лавке. Разумеется, ничего этого я не помню, мне рассказали потом. Однажды летом открыл глаза и увидел, что лежу на земле, на какой-то незнакомой улице, а вокруг стоят люди. Они что-то говорили, спрашивали, но я не слышал. И ничего не мог сказать. А главное — не помнил, кто я такой, откуда, что со мной случилось».

«Это как будто выходишь из темной комнаты, Иресса, — добавила Агра. — И понятия не имеешь, что в ней».

«Я не знал, куда идти, что делать. Вышел на площадь, сел у колодца и сидел, пока не появился Файбер. Кто-то из тех людей, которые видели меня, сказал ему: с Гаэтаном что-то не так. Брат привел домой. Никто не мог понять, что со мной случилось. Думали, что-то меня напугало и я повредился рассудком. А через неделю я превратился в волка у них на глазах, и тогда отец вспомнил, что слышал об оборотнях. А потом я встретил одного из них в лесу, когда луна обновилась в очередной раз. Его звали Айерин, он был главным лесничим правителя Эльграна».

«Раньше мне казалась, что оборотни — это сказка, которую рассказывают непослушным детям, — я покачала головой. — А получается, что они везде. Неужели ведьмы и колдуны наводят эти заклятья на каждого, кто им чем-то не угодил?»

«Нет, Иресса, — усмехнулся Гаэтан. — Это не так. Да, наложить волчье заклятье может любая ведьма. Или маг. Но за двадцать лет я встретил всего лишь пятерых, считая Агру и принца. Просто мы узнаем друг друга без слов. Особым чутьем. И не только оборотней, но и фамильяров. Стараемся держаться вместе и помогать».

«И кому же ты так помешал, что тебя превратили в волка?»

«Точно не знаю, но подозреваю. Когда я уже стал понимать речь по губам, Файбер рассказал, что я встречался с девушкой — красивой, но вздорной. Она рассчитывала на свадьбу, однако я с ней порвал. Ведьмой она не была, но вполне могла заплатить кому-то за заклятье».

«И ты не пробовал как-то… не знаю… что-то сделать? Может, твой брат поговорил бы с этой девушкой? Ведь заклятье можно снять».

«Да, — усмехнулся Гаэтан. — Но может это сделать только тот, кто наложил. А девушка эта куда-то уехала, давным-давно. Где ее искать? Если она вообще жива. Да и не слышал я, чтобы кто-то на самом деле смог избавиться от заклятья».

«Вот чего я не могу понять. Почему ведьмы не убивают, а наводят чары? Волчье заклятье, колдовской сон. Наверняка что-то еще. Даже меня Рианна заставила покончить с собой, но не убила сама. Ведь проще было бы, наверно, отравить меня или еще что-нибудь», — тут я вспомнила об Элии, которая убила Хранителя Кайвина. Но, видимо, у нее не было другого выхода. Или времени. А может, на мага заклятье не подействовало бы?

«Я спрашивал об этом Гайлера. За убийство можно лишиться магического дара, если это не была самозащита».

«Ты, кажется, упоминал, что встречал Иттона на охоте?» — спросила я, когда Гаэтан снова замолчал, задумавшись.

«Да, можно сказать и так. После того как он вернулся. К тому времени я уже служил лесничим — Айерин взял меня своим помощником. Отец умер, торговля шла плохо, и Файбер был только рад, что я ушел. Тем более его жена меня недолюбливала. Айерин относился ко мне по-доброму, заменил отца. И он был единственным, с кем я мог разговаривать. Однако о заговоре — первом заговоре — я ничего не знал. Меня держали в стороне так же, как Эльгран принца, на случай поражения. Так и вышло. Когда Айерина казнили, я получил должность главного лесничего. Но принца видел редко, моя роль в подготовке заговора была иной: сопровождать на охоте Цеграна и его приближенных. При глухонемом они не опасались обсуждать свои дела. А я держался рядом и читал по губам».