Шрифт:
Мое сердце выравнивает ритм.
Я готов молча выслушать версию каждого, готов к разговору. Не к простому, конечно. Эмоции пока никуда не делись...
– Вы не думайте, у нас с Яной все серьезно – плюется дерзко парень, когда я пересекаю кухню и падаю на стул, расположенный напротив
Наглый взгляд не блуждает по моему лицу, а смотрит прямо в глаза.
Уважаю!
На часах девять, а он уже за компами что-то печатает. Проги пишет?
То, что парень работящий знаю не по наслышке. С Кирюхой они что-то там мутят.
Молча кивнув прожигаю татуированного пацана взглядом.
Ну и что мне с тобой делать?
То, что Янка этого красавчика сожрет с потрохами и не подавится я почти уверен.
Тут, наверное больше за парня надо переживать.
Все мы видели, как херово ему было, когда погибла его девушка.
Но вот именно этот случай и заставляет задуматься и искать минусы в их отношениях.
А не убегает ли он так от прошлого?
Моя дочь, конечно редкостная стерва и я уверен, что разбивает сердца на право и на лево, но… Ей такой участи не желаю.
Пусть, он блядь только попробует так сделать!
Скрип лестничных ступеней заставляет сбросить мысли и повернуть голову в сторону дверного проема, где вскоре вырисовывается моя заспанная дочь.
Внимательно осматриваю ее с ног до головы.
То, что они перед сном не сказки читают кричит ее внешний вид!
Зацелованные губы, покрасневшая шея…
Садины на коленях вообще заставляют сжать челюсть и кулаки.
Даже представлять не хочу, как они у нее появились.
Пару минут прихожу в себя от увиденного, а моя шилопопая Карамелина пытается заполнить неловкую тишину своим совершенно неуместным кудахтаньем.
Она тоже переживает, знаю.
– Ничего объяснить не хочешь? – наконец-то прерываю этот затянувшийся концерт, когда надоедает смотреть, как дочь с воодушевлением принимается натирать чашки.
Наткнувшись на мой взгляд Янка бледнеет и хрипло произносит четыре коротких слова
– Я люблю его, пап…
Слова летят куда-то в черную пропасть и давят. Давят так, что хочется вдохнуть. Не могу объяснить это чувство. Девочка стала взрослой, что сказать?
Морду набить хочется парню и этой сопле по заднице дать, за то что слишком взрослой и самостоятельной себя возомнила.
Но это так... Чертовы эмоции.
По тому, как выступают слезы на испуганных глазах и как расходятся ее ноздри при каждом вздохе вижу- не врет.
Влюбилась…
Перевожу взгляд с Янки на ее парня и
протяжно выдохнув, давлю пальцами на глазные яблоки.
И что мне теперь с вами делать?
Отведя руку от лица возвращаю взгляд на парочку и хочу немного накрошить пиздюлей, так, чисто для профилактики за то что из под тишка, за спиной начали отношения, но ее следующие слова меня, сука, прибивают холодной плитой.
– Я уже все решила, пап… Я хочу остаться…И я останусь! Слышишь!
– дрогнув голосом пару раз шумно дышит.- Мама с Ником меня поддержали…
Ее слова оглушающим напором бьют по вискам.
Поднимаю глаза в неверии.
Дрожит, но взгляд не уводит.
На долгие секунды все вокруг погружается в глубокую кому, и я опустив глаза выдыхаю какое-то месиво из эмоций.
Кто? Кто тебя там поддержал?
Хмыкнув качаю головой и вновь на дочь смотрю.
Разъебать бы его... Ника этого...
Ничего не слышу, только вижу перед собой два зеркальных от слез голубых глаза.
Янка не моргая смотрит на меня и тянет подбородок вверх, словно она только что сообщила мне, что Никита выписал ей вольную грамоту. Ну да, до этого ведь она у меня, бедняжка такая, жила в жесточайшем заключении.
Перевожу взгляд в окно за которым палит южное солнце.
Очень стараюсь держать лицо, но кадык нервно дергается.
Ник ее, блядь поддержал!
То есть так, да?
Дыхание перестает слушаться, потому, что внутри что-то неприятно копошится.
Неловкие взгляды в мою сторону больно жгут.
Все же все поняли... Что уж тут!
Ее поддержал отец! А на мое мнение она хер хотела класть!
И чем больше секунд проходит, тем херовее я себя ощущаю.
Курить сейчас хочется больше, чем думать, поэтому встав изо стола молча иду к двери.
Не слышу ни единого звука, потому что в ушах стучит кровь. Вот значит к чему мы с тобой, доченька, приехали?
Просто, мать вашу!
Выскочив на улицу тяну ноздрями горячий воздух.