Три дня, что мы тут гостим, я с Янки глаз не свожу. Пытаюсь привыкнуть к мысли, что она теперь будет жить не с нами. На счет остаться я точно не одобрю- обучение надо закончить! А вот то, что они захотят жить отдельно-это факт. Их неловкие поцелуи на грани. Видно, что сума друг по другу сходят.

Кстати к Никите они приходят только в гости, а ночевать уходят «к себе»

Я, конечно повозмущался, но моя жена убедила меня, что мы «были такие же»

Я безусловно ревную, но все же больше ревную к Нику, к которому Янка заметно оттаяла. И вроде бы все так и должно быть, но принять это пока нелегко.

– Сонечка, нельзя так со старшими – испуганно бросает Лиля и смущенно косится на меня. – Извините ее, она обычно так не…

– Лиль ты чего? – удивленно рассматриваю розовые щеки напротив – Это же ребенок.

Согласно кивает головой и торопливо поднимается, желая улизнуть из кухни.

До меня слишком медленно доходит тот факт, что эта трусливая женщина обращается ко мне на «Вы»

Как-то не замечал, что она меня опасается. Всегда видел, что скромная, но тут...

– Лиль, ты серьезно мне выкаешь? –вскидываю брови, а щеки напротив становятся еще розовее.

Выправив спину долго смотрит себе на руки, потом нерешительно поднимает глаза на мое лицо и молча пожимает плечами.

Боится.

Вот это новости.

– Пап, ты бы гонорил поменьше. Пиздюлей всем направо и налево раздаешь – лениво выговаривает моя дочь. – мы то привыкшие…

Смотрю в ее сторону и оцениваю, картину: Яна откинулась на спинку дивана, а на ее ногах пригрелась голова Агачева. Янка ласково водит пальчиками по щеке своего парня и коротким волосам.

Совсем совесть потеряли!

Не выдержав этой наглости шугаю обнаглевшую парочку.

– Вы бы это…Лапали друг друга в спальне что ли. Совсем рамок не видите!

От моего голоса брюнетка напротив нервно дергается, а детям хоть бы что.

Агачев даже глаза не открыл. Лишь улыбка на его лице стала шире и довольнее.

Кот наглый.

Если бы не Лилькина трусливость, всыпал бы этим двум хорошенько.

Но прикусив себе язык обращаю внимание на Соню, которая уже гладит меня по щеке

– Тише! Не расстраивайся. – маленькая ручка осторожно проходится по густой бороде – сердце заболит.

Опускаю взгляд на белобрысый кудрявый хвост.

Вот такой вот смягчитель мне надо, что б голоском нежным по сердцу, ладошкой мягкой по щеке… Отпустить девчонок не могу, привыкнуть к тому, что рано или поздно у них появится своя жизнь.

Может Гельку уболтать на еще одного?

– Вот опять Лильку напугал…- вновь сонный голос дочери.

Посмотрев напротив вижу только пустой стул.

И правда напугал. Да что ж такое-то, а?

Даже засмеяться хочется, только ничего смешного в том, что меня боится взрослая женщина нет. Либо я такой ужасный, либо она такая впечатлительная.

Провожу раскрытой ладонью по лицу и поцеловав пухлую щечку ссаживаю с колен кудрявое чудо.

Выхожу к беседке где все уже украшено шарами.

Янка уже с мужиком живет, а мама ей до сих пор шарами все украшает к празднику.

Даже пару раз головой качаю и все-таки улыбаюсь. Для Карамельки наши дети тоже еще малыши.

– Через тридцать минут Никита приедет, Саша через сорок, Яська не сможет прилететь, опять съемки, а Кир уже взял такси и едет с аэропорта – развернувшись ловлю в фокус свою стройную жену, которая притянув правую руку к виску докладывает обстановку.

– К пустой голове не прикладывают – увожу ее руку в сторону и обхватив тоненькую спину своей ладонью притягиваю Карамельку для поцелуя.

И лишь когда мои губы оказываются на ее пухлых до моей Карамелины доходит не тот смысл.

Распахнув огромные глаза с возмущением на меня смотрит, а я целую. Обожаю ее кусачки.

– В смысле к пустой?
– восклицает мне в губы и я не сдержавшись начинаю громко смеяться.

Моя Карамелька как всегда в своем репертуаре.

Гелька возмущенно шлепнув меня по руке, пытается выбраться из моих объятий.

– Я очень… Я умная! – возражает, а меня распирает еще больше.

Вот даже не представляю за что я люблю эту дуреху!

За внешность?

Это да. Моя конфетка до сих пор не перешагнула отметку двадцать пять плюс. И на вид и на соображение, что уж скрывать.

Вечно влюбленная, мечтательная…

Она смягчает мою грубость и жесткий нрав своей женственностью.

А еще я люблю ее за наивность и доверчивость. До сих пор умиляюсь ее вот таким возмущениям.

– Громов, хватит меня насиловать!
– возмущенно уворачивается из моих рук, когда мои ладони уже ползут под тонкий топ.