— А вы облегчили мне задачу! — смеялся подходивший к месту стычки лорд Вистан.

Слышались стенания раненных и свист стрел, что летели со стен в пирующих во дворе воинов. Лучники не щадили никого, даже слуг, что попали под обстрел.

— Тебе это с рук не сойдет, Лысый, — маршал презрительно плюнул под ноги лорда де Надорс. — Где лорд де Кран?

— Напрасно вы не соблюдаете приличия. Но в любом случае, я хотел выразить вам благодарность. Спасибо, что умертвили барона де Тоси и его людей. Хотя, вряд ли бы они смогли что-то предпринять.

— Где Уолес!? — заорал Ноа. Кровь струилась из ноги. Он пытался зажимать рану, но понял, что перебита артерия. Такие раны не оставляли шансов, и маршал об этом знал. Жизнь вместе с кровью стремительно покидали тело.

— Хех. Да вон он, — Вистан махнул рукой за спину.

Ветэро держал голову сюзерена за волосы. Кровь капала ему на башмаки и штаны, но он в ужасе таращился на нее, не в силах пошевелиться.

— Барон Ролд был более весел, когда отделял ее от тела, — Лысый звонко засмеялся.

«Хорошо, что догадался отправить Эву в Вильдере» — подумал Ноа, борясь с угасающим сознанием. Голова кружилась, становилось невыносимо холодно. Мужчина прижался спиной к двери кладовой, безразлично смотря в лицо лорда де Надорс, занесшего над ним лезвие топора.

— Да говорю же, не видал я такой кактус! — Ослябя злился. Ужасно хотелось пить. Тело ломило от жары и тяжелой ноши. Раны Варвара воспалились, он впал в небытие, и приходилось поочередно тащить обмякшее тело на импровизированных носилках из древних жердей и обрывков истлевшей ткани.

— А я говорю, что этот уже встречался на пути, — выдавил из себя Эфит, попытавшийся сглотнуть застоявшийся горле сухой ком.

— Все они одинаковые. Может пара иголок отличается, — паломник тяжело вздохнул и глянул на садившееся за горизонт солнце.

Шалилун подбежал к мясистому растению и саданул его клинком. Кактус располовинило. Влага окропила песок и лезвие меча.

— Это что? — Эразм поднял брови. — У зеленоватого проявляются зачатки разума?

Но орк побежал дальше и принялся карабкаться на крутой склон бархана.

— А нет. Все в порядке, — волшебник направился к искалеченному растению, позаимствовав у ветерана искривленный кинжал.

Шахриет заботливо промокнула лицо Осляби платочком, стерев густые капли пота. Парень стянул шлем и надвинул подшлемник на макушку. Он немного смущался, но проявление заботы от красивой девушки всегда приятно, даже если ты отправился выполнять завет богини.

Вырезав из толстого стебля немного мякоти, лорд выжал ее в деревянную миску, которую вытащил из дорожного мешка.

— Они ядовиты, — ветеран распластался на начинавшем остывать песке.

— Не все. Этот, — Эразм вырезал новую порцию мякоти, — Эскулатос Пиритус Пифарей. Вид, открытый мною во время странствий по Ошиоссу. Тогда мы с Саидом заплутали в пустыне Харамун, пришлось экспериментировать.

— И кто же пробовал кактусы? — Эфит заинтересованно приподнялся на локтях.

— Слуги. На вкус он не особенно приятен, но недостаток влаги восполнить можно, — волшебник подошел к Ослябе. — На, пей, — паломник неуверенно взял миску и с сомнением уставился на мутно-зеленую желейную жижу.

— А это точно безопасно, дедушка? — Шахриет прижалась к плечу парня, обвив его руками. На ее поясе висела уродливая тряпичная кукла. Девушка не расставалась с ней, даже заплутав в безжалостной пустыне.

— Точно. На вид — обычный кактус, который и верблюды редко жрут, но если приглядеться, то можно заметить легкий красный налет на концах иголок. Не ошибетесь — Эскулатос Пиритус.

— Название чудное, милорд, — Ослябя сделал глоток и поморщился. — Кислятина…

— Дай-ка мне! — Эфит подполз к молодым людям и вырвал миску из рук парня. — Фу-у-у! — он отстранил от себя сосуд и принялся плеваться. — Невозможно пить эту отраву!

— Можешь сдохнуть от обезвоживания, я не против, — волшебник пожал плечами.

— А где твой ворон, колдун? Если бы он осмотрел округу и показал дорогу, то мы бы уже плескались в водах оазиса.

— Если бы ты и твой недалекий друг напрягали мозги, когда это нужно, то он бы сейчас не подыхал в пустыне от ран, а ты от нехватки влаги! — отрезал волшебник и отошел подальше, всматриваясь в темнеющее небо.

Птица действительно не возвращалась. Бывало, что ворон пропадал неделями и Эразм ничего не мог узнать о его судьбе или посмотреть на мир птичьим взглядом. В действительности пернатый обладал свободой воли и не считал волшебника хозяином, а потому, если не хотел, не позволял пользоваться собственными глазами.