– П-познакомил? – лицо Эйдана дернулось в пугающей догадке. –ДругойЭквенор?Моюжену?

– Ты бы не потянул подъем в горы. И до алтаря бы не дошел. Гракс, ты бредил, Эйд, и растекался по замку лужей крови! – Нетфорд зажал лицо брата в ладонях и покрутил из стороны в сторону, выискивая признаки улучшения. Эйдан был кошмарно бледен, Мертвый лес оставил в нем слишком много следов. – Ты знаешь, как велика цена ошибки…

– И ты знаешь тоже, – Эйд смахнул его руки, поморщился, пытаясь придать телу более ровное положение. Отцовская трость с костяным набалдашником вывалилась из белых пальцев и упала на ковер.

– И я, верно.

Скорбно хмыкнул: Нэд даже не знал настоящего имени своей жены. Он и то, которым представилась фальшивка, запомнил с трудом… Хоть и был помолвлен с наследницей Южного предела многие годы. Даже забыть об этом успел – тот контракт уж плесенью на чердаке покрылся.

Отец берег искру матери. Не хотел заменять ее «молодой кровью», пока был в состоянии раздувать драгоценное жертвенное пламя. Его хватало для защиты все эти годы.

Мать, утраченная братьями в детстве, грела их своим огнем долгими зимами. Но с уходом отца Нэд лишился и ее последней искры. Словно разом потерял обоих.

Родители ушли вместе, одновременно, хоть мать и опередила отца на два десятка лет… Такой вот магический парадокс. И с их уходом стало так холодно, что к Нетфорду зима пришла на месяц раньше, чем в остальной Ташер.

– И кто заменил меня на алтаре? – с вызовом уточнил Эйдан, кривя дрожащие белые губы. – Дядя?

– Я. По праву старшего и… ради защиты Предела.

– Ради защиты! – растекся едкостью младший брат.

Эйдан был дурен здоровьем и пока паршиво соображал. Брата мучила боль, раздражала непривычная слабость, удручало бессилие. И потому все виделось ему в самом отвратном свете.

– И что, тебе хотя бы понравилось? – цедил он. – Исполнять долгстаршегогерцога?

Нетфорда передернуло от желчи, сочившейся из колких слов. Он обещал себе сдерживаться и не обвинять слабого брата в легкомыслии. Но снежная лавина обрушилась внезапно, словно кто-то подорвал ее изнутри. Холод обернулся пожаром.

– А ты помнил о долгемладшего, когда ехал ночью на охоту? – прошипел Нэд и в сердцах пнул трость. – Когда бросил целый Север на волю случая? Когда заманивал молодую жену в свои покои, намереваясь нарушить закон?

– Она и это рассказала?!

– Сам догадался! – яростно саданул кулаком по невинной шторе. Та вздыбилась волной и оборвалась с карниза, вновь открыв ледяной пейзаж. – Твой ветреный порыв чуть не стоил нам крепости и половины жизней! Гракс знает, скольким бы удалось осилить подъем в горы и переход изнанкой… Всякий принес свою жертву. Ты свою, я – свою.

– Не похоже, что ты чем-то жертвовал, – язвительно процедил Эйд. – Скорее, напротив, получил то, что тебе не причиталось!

– Это просто формальность. Право первой ночи… и последней, – Нетфорд отвернулся к окну, подставив колючему взгляду спину. – Я не претендую на твою жену. Эллайна будет тебе достойной супругой и…

– Варховы небеса! – вскрикнул Эйдан, заставляя обернуться. Брат выпучил глаза так, что те собралась вывалиться и укатиться на ковер. – Не ты ли сам сказал, что все ее достоинство осталось там, в саду, на алтаре?

– Убежден, все достоинства остались при ней, – устало прохрипел Нэд.

– Которая из добродетелей? Верность мужу? Непорочность и чистота? Не ты ли забрал их, брат?

– Эйдан, не веди себя как…

– Как кто?

– Как маленький мальчишка, лишившийся сладкой конфеты! – фыркнул, раздраженно поведя плечом. И не прекращая попыток ослабить узел на горле. – Тебя и так достаточно долго оберегали от дрянной реальности и обязанностей Эквенора.

– Я бы предпочел… пробовать свою конфету… сам…

– А что на этот счет говорит целитель?

– Что мне о близости пока не стоит и помышлять, – уныло проворчал младший Эквенор.

Нетфорд прикрыл глаза в надежде оградить себя от… лишнего. Как всякий заледеневший северянин, он был обделен фантазией. И ее пробуждение было бы весьма некстати.

Рано или поздно ураган уляжется. Ташер привыкнет к зиме, сердца людей адаптируются к холоду. Эйдан смирится с необходимой жертвой, сблизится со своей голубоглазой женой. Они скрепят брак, как и положено, их супружеские татуировки сменят серебро на золото. И спустя месяцы о «праве первого», потребованном у богов в страшный час, никто не вспомнит.

– Судя по тому, что родовая магия напитана огнем под завязку, ты себя не сдерживал, да? – горько хмыкнул брат, окидывая плывущим взглядом макушки башен.

Те и впрямь пылали непривычно ярко, не так, как в предыдущие зимы. Свежий крепкий дар, молодая кровь, сила его обезумевшего ветра, раздувшего целый пожар на варховом алтаре… Воспоминания до сих пор поджигали изнутри – хоть сосулькой заедай.

– Я взрослый здоровый мужчина, – ответил равнодушным хрипом. – Интерес к обнаженной женщине, зажатой между тобой и камнем, вполне естественен. Чего ты от меня ждешь?