Весь мир, казалось, плавился от жары. У стариков болели ноги. Даже трава по-осеннему пожелтела, хотя на дворе стоял ещё июль.

Наконец, Тихон решился и отправился в церковь.

– Оз-атя Учват! – обратился он к отцу Афанасию. – Житья нет от этого зноя. Если так и дальше пойдёт, весь урожай в полях пропадёт, пчёлы в бортях погибнут, рыба в Гремячем ручье задохнётся. Голодать зимой будем. Надо бы принести Ведь-аве жертву.

– Сколько ж можно! Мы на её имя уже дюжину баранов закололи.

– Нужно бы ещё человечка пожертвовать, – робко сказал Тихон.

– Уж не тебя ли? Пожертвуешь собой во благо села?

– Девочка есть. Сирота лет семи. Я её в соседнем горелом селе подобрал. У себя поселил. Спасти хотел, но если всему селу грозит большое горе…

– Хочешь отдать её на съедение Ведь-аве? – удивился Учват. – Неужто рука поднимется?

– Разве у нас есть выход? Если не принесём жертву, Ведь-ава и дальше будет нас засухой мучить. Не отступится она, голодом нас заморит.

– И то правда, – кивнул святой отец. – Подумать над этим надо. Приходи через три дня, потолкуем ещё раз.

Батюшка понадеялся на авось, решил, беда устранится сама собой: должна же когда-нибудь жара ослабнуть. Но нет, зной только креп, и на засыхающие поля не выпало ни капельки дождя.

Тихон вновь отправился в Божий храм.

– Кто ж тебя надоумил принести в жертву Ведь-аве маленькую девочку? – поинтересовался отец Афанасий.

– Марё, – ответил парень.

– Так я и думал. Любовь зла, Тиша! Слаб ты перед ней, ох, слаб! Что эта тварь ни попросит, всё выполняешь. Сначала своё хозяйство продал, чтоб купить ей драгоценные серьги. Теперь вот ребёнка убить хочешь. Даже Ада не боишься, только б Машеньку заполучить.

– Не боюсь Ада, святой отец. За одну ночь с ней готов душу погубить, – сказал Тихон.

– Она тебе не рассказывала, как грешник может Ада избежать? Без покаяния…

– Это разве возможно? – поразился парень.

– Можно. Эта стерва много чего знает. Да, Тишка, любовь зла! Приводи девчонку, когда начнётся пиземе-озкс. Тогда и решим, скормить ли её Ведь-аве…

На моление о дожде вельдемановцы сошлись, как всегда, к Гремячему ключу, откуда брал своё начало одноимённый ручей. В этом роднике вода ещё оставалась чистой и холодной. Дева воды пошла вместе со всеми, а Мину оставила дома с маленьким Никитой.

Когда прявт огласил начало моления, из-за ветлы вышел оз-атя Учват и обратился к жителям села.

– Вельдеманово не помнит такой засухи, как нынешняя. Она угрожает не только нашему благополучию, но и жизни многих из нас. Если в ближайшие дни не прольётся дождь, многие из нас не смогут пережить зиму. Нам нужно принести жертву Ведь-аву. Не барашка, как обычно, и даже не взрослого человека. Богиня хочет полакомиться ребёнком. У нас нет выхода, – печально растерянно произнёс он.

Нервный гул наполнил поляну рядом с родником.

– Кого же ты хочешь ей пожертвовать? Чьего сына или чью дочь?

– Девочку-сироту из горелого села, – ответил оз-атя.

Вся поляна вздохнула с облегчением, чужой ребёнок ведь не свой. Вельдемановцы направились к мельничному омуту в Гремячем ручье. Шли они долго, около пяти вёрст, по нестерпимому пеклу. Во главе шествия оз-атя Учват вёл дрожащую Околь, которая от страха не могла произнести ни звука.

В середине пути Ведь-ава незаметно отделилась от толпы, скрылась за зарослями краснотала, добежала до бучила, а на его берегу разделась догола и нырнула в глубину. Там она превратилась в гигантского сома, залегла на дно и стала ждать, предвкушая трапезу.

Наконец, со стороны луга послышались голоса, приглушённые толщей воды. «Ага, пришли! Сейчас возносить хвалу мне начнут, а потом…» – радостно думала Ведь-ава, шевеля длинными усами.

И правда, скоро прявт крикнул: «Пувамо!» Зазвучали волынки и басовитый голос оз-ати. Учват пропел Оз-мору и начал возносить хвалу Ведь-аве.