– Поздно исправлять! – отрезала она. – Жертву надо было принести сегодня.

Тихон почувствовал, что Марё не ломается, и что сегодняшняя их встреча вправду последняя. Он ухватил её за плечи.

– Раз не согласна добром, возьму силой! – сквозь зубы процедил он.

– Попробуй! – рассмеялась Ведь-ава, вырвалась из его рук и побежала туда, где проходило моление.

Тихон мог бегать очень быстро, однако догнать богиню воды не сумел. Иногда ему казалось, что он вот-вот ухватит её за плечо и повалит на лесную подстилку… но нет… Как только он нагонял Ведь-аву, она отскакивала, не давая ему сократить расстояние.

Когда они подбегали к поляне, Тихон уже задыхался. Марё же дышала легко и свободно, будто и не бежала вовсе.

– Ну что, смог меня взять?

– Не отступлюсь от тебя, Марё! – злобно ответил Тихон.

– Сколько неподдельной страсти! – ухмыльнулась Ведь-ава. – Упустил ты свою удачу, Тиша. Навсегда упустил. Смирись с этим!

Она засмеялась она ему в лицо и пошла к молящимся.

Вернувшись в Вельдеманово, Тихон отправился в церковь, чтобы забрать девочку и привести к себе домой.

– Пойдём, Околь! – сказал он.

– Не пойду с тобой! – пролепетала в ответ девочка. – Я думала, ты хороший, а ты…

– Акулина останется здесь, – отрезал отец Афанасий. – Оставь её, Тихон!

Возвращаясь домой, парень не горевал по поводу расставания с Околь. Он оставался во власти Ведь-авы и думал, где бы опять встретиться с ней и поговорить. Вдруг сменит гнев на милость?

Случай предоставился ему лишь через месяц. Ведь-ава плавала в Гремячем ручье недалеко от водяной мельницы. Она была одна! Тихон любовался её гибким телом, боясь подойти. Но, наконец, решился.

Он разделся, прыгнул в омут и поплыл к Деве воды. Она нисколько не смутилась своей наготы.

– А, Тишка! Это ты? – безразлично бросила она.

Он подплыл к ней, и они долго плавали рядом.

– Ну что? Пора на берег? – наконец, сказала Ведь-ава и поплыла в сторону луга.

Тихон устремился за ней. Когда она уже выходила из воды, он обхватил её за талию и повалил на прибрежную траву.

Богиня воды смогла бы вырваться, но ей были приятны хваткость шершавых рук парня и тяжесть мощного торса, придавившего её к траве. Ведь-ава извивалась, царапалась, кусалась и отталкивала парня, но понарошку – лишь для того, чтобы ещё больше его раззадорить.

И всё-таки Дева воды выскользнула и оторвала спину от земли. Парень тут же обхватил её подмышками ободом твёрдых рук. Ведь-аве показалось, что вокруг её груди обернули толстенную железную цепь. Она застонала от наслаждения… но всё же собрала волю в кулак и решила побороть свою страсть.

Прекрасное лицо Девы воды превратилось в морду громадной щуки, и она сомкнула челюсти на плече парня. Десятки тонких острых зубов впились в его кожу, разодрали её до крови – и он заорал на всю округу.

Ведь-ава отпустила его плечо и вновь обрела человечий облик. Она широко улыбнулась Тихону: «Ну, что? Взял меня?»

Парень ничего не ответил: он оторопел от боли и неожиданности. Дева воды поцеловала его в губы и нырнула в омут. Вскоре из-под поверхности воды выпорхнула птица-зимородок и полетела к дому Мины.

Придя в себя, Тихон побежал, куда глаза глядят. Глядели же они в сторону вовсе не Вельдеманова, а соседнего села Григорова, где священствовал отец Пётр – русский поп, который считал мордовских богинь нечистью, а керемети называл дьяволовыми полянами.

– Батюшка, спаси меня! – закричал Тихон, ворвавшись в церковь.

– Что случилось? – спросил тот.

– Она… она меня укусила! – заверещал Тихон.

Отец Пётр посмотрел на его израненное плечо.

– Это щучьи зубы! – заключил он. – Ну, и щуку же угораздило тебя поймать! На пуд, а то и на два. Где она? Что за живец у тебя был?

– Щука в омут уплыла, а живцом был я сам.

– Как это понимать? – поднял на него брови отец Пётр.

– Да так, что я влюбился я в неё.

– В щуку? – в недоумении затряс головой священник.

– Нет, в Машеньку. Она меня и укусила.