Лёжа на дне омута, Дева воды скривила огромный рот, усеянный тёркой крохотных зубов. «Как же надоели мне эти восхваления, – злилась она. – Скорей бы уж!»

И вот гимн закончился, и оз-атя взял ритуальный нож. Он подошёл к лежащей на жертвеннике девочке и… провёл лезвием над её горлом.

– Развяжите Околь, усадите на телегу и отвезите её в храм Божий! – тихо сказал он помощникам. – Там не отходите от неё ни на шаг. Ждите меня.

Ведь-ава не слышала этих слов. Она прижала толстое белое брюхо к илистому дну реки и нервно покачивала хвостом. «Что там случилось? Почему на середину омута так и не выплыла лодка? Где девочка?»

Подождав ещё немного, она вновь обернулась девицей, выплыла на берег и натянула на себя панар. Трясясь от злости, Ведь-ава подбежала к отцу Афанасию, взяла его под руку и отвела подальше от толпы, в заросли ивняка.

– Как же так, оз-атя Учват? – укоризненно шепнула она. – Почему я не дождалась жертвы?

– Зачем она тебе? – ответил он, тоже шёпотом. – Ты же христианкой стала.

– Тебе добыли девочку, святой отец? – сурово спросила Ведь-ава.

Батюшка в ответ невразумительно промычал.

– Отвечай, оз-атя Учват! – настойчиво сказала она.

– Да, добыли.

– А почему же ты не принёс её в жертву? Я так ждала, так надеялась…

– Не по-христиански это – душу юную губить. Да и свою тоже.

– Свою ты уже не погубишь, – засмеялась Дева воды. – Она теперь мне принадлежит. Разве не так, оз-атя Учват?

– Да, душу я тебе отдал, – согласился отец Афанасий. – Душу, но не совесть.

– Неужто заболела она у тебя? – ухмыльнулась Ведь-ава.

– Это ж ребёнок! – трепеща всем телом, ответил священник. – Девочка. Хотел ножом ей по горлу полоснуть, чтоб тебя, людоедку, задобрить. Хотел… но не смог. Жалко мне её стало. И стыдно. Не перед тобой, кровопийца, и даже не перед Святой Троицей. Перед самим собой!

– Нехорошо, святой отец! Ты ведь присягнул мне на верность. Теперь даже в Ад не сможешь от меня убежать. Помни про это и больше не ошибайся, а то тяжко тебе придётся. И в этом мире, и после смерти!

– Ты теперь всех нас уморишь голодом? Дождь до осени не прольётся?

– Я не настолько мелочна, Учват! – злобно ответила Ведь-ава. – Ливень начнётся сегодня же и продлится неделю.

Сказав это, она презрительно посмотрела на попа и отошла от него.

Как только Дева воды вышла из-за кустов краснотала, к ней сразу же подбежал Тихон.

– Марё, я не виноват…– извиняясь, пролепетал он. – Учват хотел жертву принести, но передумал почему-то.

– Знаю, – ответила Ведь-ава.

– Ты теперь не станешь со мной говорить?

– Почему же? Я с тобой говорю.

– Неужели и в рощицу со мной пойдёшь? – осмелел Тихон.

– Раз обещала… – вздохнула она. – Пойдём!

Роща была в двух вёрстах от омута. Солнце висело в зените, но парень словно не чувствовал зноя. Окрылённый надеждой, он летел вслед за любимой Марё. В роще она поставила Тихону щёку и холодно сказала:

– Целуй!

– Как? Ты ж обещала…

– Обещала… – насмешливо ответила ему Дева воды. – Да, обещала… Можешь и вторую поцеловать. Это подарок за твои старания.

Она подставила оторопевшему парню другую щёку.

– Ну, ты и стерва, Марё! – прошипел Тихон.

– Уж, какая есть, Тишка! А ты раньше не знал, какая я? Не догадывался, когда хотел Околь в жертву принести? Ладно, сжалюсь над тобой. Целуй ещё раз в щёчку! – снисходительно произнесла Машенька.

– Это всё, Марё?

– А ты на что рассчитывал? Большего не жди, Тишка!

– А если я исправлю ошибку?