— А есть ещё и второй? — с надеждой спросила я.

— Что вы! Нет. У нас испокон веков только по одному наследнику родится. Будет у меня сын, так Егоркой назову. Традиция. Отец мой, Его Величество Егор Евпатьич Сорок Восьмой, недавно яблочек-то наелся, теперь носится по дворцу, как угорелый. Переборщил немного, аж до пятнадцати годков омолодился. Вы, кстати, заодно средство какое от прыщей продайте мне. Говорят, что Яга — лучший в Явомирье зельевар. Вот и проверим заодно.

Я осела на бочонок рядом с принцем, лихорадочно обдумывая обрушившиеся на меня новости. Ладно, рано паниковать. Если молодильные яблочки есть, значит, не безнадёжна ситуация. Это же сказка. Тут всё немного понарошку, даже старость. Так что смотреть надо не на одрябшие веки и седую щетину, а на то, какой передо мной человек.

Хотя… Ну как можно всё это всерьёз воспринимать? Никак!

Старый принц сел напротив и участливо взглянул на меня.

— А конь у вас есть? — невпопад спросила я. — Белый?

— Есть, как не быть! — обрадовал меня он, чуть закряхтел, поднимаясь с табурета, и проворчал, извиняясь: — Помню, по молодости колени у меня были левое и правое… А теперь стали больное и здоровое!

— Да уж… — эхом отозвалась я, всё ещё не веря, что зеркальце мне такую подставу устроило.

— Эй, Раджа! Покажись девице! — гаркнул принц, открывая дверь.

Пришлось встать, чтобы не мешать.

В избушку сунулась лошадиная морда. Белая и познавшая тлен бытия. Раджа уныло мотнул головой и медленно моргнул огромными чёрными глазами, обречённо вздохнув. И вдруг встрепенулся. Принюхался. Большие ноздри жадно втянули воздух, а морда резко повернулась к бочонку и уткнулась в него, слегка качнув.

— А ну, не смей! — нахмурился вдруг старый принц. — Ты же бросаешь!

— Любой вид зависимости плох, будь то зависимость от алкоголя, наркотиков или идеализма, — вдруг укоризненно проговорил конь.

— Ты обещал! — пророкотал нависший над ним Евпатий Егорыч.

— Всё, что раздражает в других, может вести к пониманию себя, — ответил Раджа, а я вдруг с удивлением узнала цитату из творчества Карла Юнга.

— Не передёргивай.

— То, чему ты сопротивляешься — остается, — уверенно заявил конь в ответ и пырхнул так, будто поставил печать.

Бочонок тем временем повалился набок, и Раджа с необыкновенной прытью катнул его на себя. Тот с грохотом покатился прочь из избушки, старый принц кинулся наперерез, но был отброшен в сторону резким взмахом массивной морды. Пока Евпатий Егорыч, матерясь сквозь зубы, поднимался с пола, конь уже резво отбежал подальше от крыльца, копытом поддел бочонок, поставил его торчком и одним мощным ударом пробил дыру в крышке. В разные стороны брызнула пена, мгновенно застывая на морозе причудливыми хлопьями.

Раджа довольно хрыпнул и воткнул морду в бочонок, одним махом втянув в себя его содержимое. Задорно лягнул копытом опустевшую тару, поднял морду к небу и смачно, с оттяжечкой рыгнул, а потом вдруг загарцевал на примятом снегу.

— Жизнь-то налаживается, — заржал Раджа.

— Ну, держись, калдырь бессовестный! — погрозил ему кулаком старый принц, держась за ушибленный бок.

— Ай, кто бы говорил! — дерзко мотнул головой Раджа, отчего длинная белая грива взметнулась и перелетела на другую сторону шеи. — Кто намедни так бельтюки залил, что аж в седло забраться не мог и в канаве уснул, оглашая громким храпом окрестные улицы? Раджа ж тебя еле до конюшни доволок! А ты утром нет бы спасибо Радже-то сказать… нет! Верещал, будто Горыныча увидал! Возмущался, что на навозной куче тебя оставили. Так прости, милсдарь, на навозной куче было теплее всего!

Я не выдержала и рассмеялась. Старый принц смутился и даже глаза отвёл.

— Так это… праздник же был… да и батюшка помолодел, как тут за его здоровьечко не выпить? Ладно, что уж там. Вы, сударыня Яга, не судите строго. Невоспитанный у меня конь, заморский. Зато быстры-ы-ый… Ажно шапку с головы сносит, когда он в галоп пускается. Вы мне, сударыня Маруся Яга, яблочек-то продайте, так я и отправлюсь восвояси. А за пиво ваше золотой монетой заплачу. Вы уж простите Раджу, не ведает он, что творит. Дитя природы…

Как я с крыльца от этого перфоманса не грохнулась — сама не знаю.

— Значит, конь у вас заморский… пьющий…

— И читающий! — закручинился Евпатий Егорыч.

— Совсем никуда не годится, — фыркнула я, зашла обратно в избушку и закрыла дверь за стыдливо проскользнувшим внутрь старым принцем.

— А то! Как начитался этого ихнего Юнга навомирского, так совсем сладу с ним не стало. Я ему слово — он мне три цитаты. Одно хорошо: когда трезвый, мало он разговаривает.

Вдруг за окном раздалось напевное:

— Выйдем ночью в по-о-оле вдвоём! И мы песню там запоё-о-ом! Ты ходи вдвоём по полю с конём, а не то тебя копытом прибьём!

— А когда пьяный — много, — тоскливо вздохнул Евпатий Егорыч и пожаловался: — Так он ещё и поёт. Ладно это, а то похабщину всякую… Стыдоба!

— Да что вы говорите! — с фальшивым сочувствием поцокала я. — Неужто вы даже не подпеваете?

— Подпеваю, — повинился старый принц. — Особенно эту, про ежовый зад. Но только пьяным!

— Беда… — покачала я головой. — Дурно на вас заморский конь влияет.