– Прекрати, – из-за спины смеющейся женщины спокойным голосом впервые отозвался Мастер Аластар.

Авана лишь брезгливо дернула плечом, будто избавляя его от чужого незримого прикосновения, но давление ее силы отпустило меня. Я тут же зашелся кашлем. Глаза слезились, а ноги предательски дрожали. Я уперся рукой в стену, чтобы дать телу время на восстановление и с благодарностью кивнул даамонцу. Он никак не отреагировал на меня, прожигая разочарованным взглядом свою коллегу. Зато красноволосая одарила меня очередным смешком.

– Ты прав, Аластар, много чести этому юнцу, чтобы я обращала на него внимание. – Авана повернулась к застывшей каменным изваянием Аласте и дважды щелкнула пальцами перед лицом девушки. – А что на счет тебя, юная подражательница? Не желаешь наказать наглеца от моего имени? – Заискивающим тоном произнесла Тень.

Аласта тут же пришла в себя, неуверенно похлопала глазами, а затем повернулась ко мне, совсем не по-доброму улыбнулась и скороговоркой проговорила:

– Для меня это четь, госпожа!

Ответ девушки пришелся Аване по душе, и она, приобняв смущенную от такого внимания Аласту, потащила ее на арену.

– Не думал, что она такая стерва... – прошептал я, когда женская часть нашей компании зашла за угол казармы.

– Кто именно? – С интересом глянул на меня Мастер Аластар.

– Обе.

Даамонец, запрокинув голову к небу, рассмеялся. Раскатисто так, с чувством. Я даже на секунду загордился, что смог рассмешить Высшую Тень. Нет, я признаю силу этой касты воинов, но вот подобострастия они от меня никогда не дождутся. Что же на счет Мастера Аластара, не знаю, понравился мне этот даамонец. В нем чувствовался какой-то добрый свет. Возможно, это лишь плоды моей одномоментной фантазии, исказившейся под влиянием нынешних обстоятельств, но я уверен – время покажет, насколько я оказался прав в своих суждениях.

Наша скромная процессия неспешно шествовала к боевому комплексу, состоящему из трех арен. Две из них предназначались для обычных тренировочных боев, а вот третья, огороженная кольцом трибун, служила обителью посвящения и роста храмовников по иерархической лестнице храма. Через несколько дней именно она станет местом проведения экзаменационных боев храмовников против стихийных тварей.

Насколько мне известно, именно ловцы являются негласной элитой среди Теней, и должен признать, что я принимаю справедливость данного положения дел. Что может быть проще тотальной зачистки? Из пятнадцати отрядов Теней только три выполняют функцию ловцов, а среди Высших Теней и подавно, лишь отряд Мастера Аваны отлавливает особо опасных порождений червоточин.

Для чего это делается? Все просто. Храмовники должны расти в своей силе, и сражения, пусть и отчасти, но схожи с отражением волн при участии реального противника – самый лучший вариант.

Правда, думал я сейчас совсем не об этом. В голове, почему-то возникла картина из прошлой жизни. Думаю, так и буду принимать свои сны впоследствии. Это придает некую таинственность и особый шарм моему самосознанию. Да и слишком уж эти сны яркие, чтобы быть игрой разума. Я верю в это, а может, просто хочу верить – не важно.

Помню, что тот день не представлял собой ничего особенного. Мне было около девяти лет. Я не чувствовал за собой силы и непоколебимой уверенности, что говорит об отсутствии в моей жизни взрослых защитников. Наверное, я был сиротой. Правда, кто-то важный для меня, все-таки был, но этот кто-то нуждался в защите и внимании еще больше чем я. Может, я чувствовал связь с младшей сестрой или братом, или с кем-то из друзей, не знаю. Не помню. Часть дверей памяти просто не открывается мне, я чувствую, что за ними скрывается что-то важное, но вскрыть эти печати никак не получается.

Я помню мир окружающий меня, я помню город, скрывающийся от внешних угроз под защитным куполом, помню миллионы разумных, снующих по лабиринтам своего убежища. Память твердит, что в воздухе всегда витала некая тяжесть и угнетение. Слишком мало искренней радости я замечал на лицах горожан, и лишь иногда раскрывающийся купол, впуская на улицы города рыжие лучи теплого небесного светила, менял полярность настроения людей. Они называли его Солнцем. Наверное, это космическое тело являлось обителью силы какого-то светлого и отзывчивого Бога, без внимания которого, человечество теряло радость жизни.

В тот день я гулял по стихийному рынку и с любопытством рассматривал всевозможные товары. Представлял себе, что пробую на вкус сочные фрукты, разбавляя его нежностью ароматной выпечки и сладостью десятков разных конфет. Кстати, стихийным рынок назывался не из-за принадлежности к стихиям, а из-за своего статуса. Он подобно червоточинам появлялся и исчезал в, казалось бы, случайных местах города, где каждый желающий мог продать или обменять свой товар без соответствующего разрешения от городской администрации.