— Ну, а сейчас-то не летают?

Тео хмыкнул:

— Хочешь увидеть чудо или тебе просто не хочется работать?

— Одно другому не мешает, — Дарден философски отпарировал. — Мне ещё мох собирать, а ты на месяц уезжаешь. Сарай протекает — когда я его закрою, если отец до сих пор слабый?

Посмеявшись, Тео согласился, однако велел Дардену глядеть в оба — заметит летунов или услышит голоса каких-нибудь любителей прогуляться по долине, должен сразу дать знать.

Через полчаса они вдвоём, спрятав мула в тени, на всякий случай, набрали моха целый мешок и вернулись домой, где Тео отказался применять “волшебство” снова, якобы на сегодня он чувствовал себя магически истощённым.

Помня о том, что Тео любит чистоту, Хирам натопил печь и нагрел воду, но вечером “старший сын” не стал увлекаться мытьём. Обтёрся мокрой тряпицей да лицо хорошенько намылил и руки. До завтрашнего вечера придётся потерпеть, решил Тео ещё днём, на поле: если не его усталый вид, то ароматы тела труженника докажут ректору, что отшибленный мастер занимался обещанным — крестьянской работой.

После ужина все занялись, кто чем. Уставший за день Хирам взобрался на полати и громко зевал, вспоминая прошлые славные деньки. Как было славно, пока жива была Делия и малышка Уна топала ножками рядом!

— Вы хотите вернуть свою дочь? — не прекращая писать в блокноте Мэйли, спросил Тео. Рядом Дарден, закусив губу, что-то рисовал карандашом на выдранном листе. — Сколько надо денег, чтобы выкупить ваш долг у Мерхании-эве?

— Не пойдёт она. Привыкла наша Уна к богатству, — вздыхал Хирам. Он помнил, как дочь обрадовалась, увидя родных, но что-то было в её ответе “Да” сомневающегося, девочка добавила: “А мне мои платьица, ленточки и туфельки разрешат забрать?” Нет, тому, кто попадал в мир эве, назад путь был сложный...

— Она просто ещё очень маленькая. Однажды вернётся, вот увидите, — высказался Тео и закрыл блокнот. Стоило отдохнуть перед важным.

Сегодня он освободит Аугустаса и поможет двум товарищам добраться до лаза в куполе. Дальше будет видно...

Усыпив Дардена и Хирама, Тео сам не заметил, как задремал, а проснувшись, привычно выскользнул с сеновала, прихватил котомку с плащом, маской и клинком — на всякий случай — исчез в портале. Грэйг уведомил: Энрике до сих пор не возвращался, но в его ожидании охотно даст Тео советы, о которых тот просит.

Грэйг был вдвое старше Тео по человеческим меркам и да и просто имел больше жизненного опыта. Сейчас его помощь в одном щепетильном вопросе как нельзя была бы кстати.

И на что что только рассчитывала королева, когда тащила сюда этого старикашку, пусть он трижды главный мастер? Алисия не могла не улыбнуться, когда утром следующего дня алазонок выстроили во дворе драконьего замка, и Рифелура-эве привели (да, да, именно привели) на первый урок. Потом следом принесли кресло и усадили в него старичка. Навскидку, по человеческим меркам, он выглядел лет на восемьдесят-девяносто, но, возможно, был старше. Великий мастер кон-фо с облегчением опустился на предложенный трон.

А они-то, девушки, ещё утром гадали, как он будет их учить — кто-то озвучил сплетни, что мастер с трудом перенёс путешествие на драконе и едва не свалился над проливом, ибо уснул. И вот он здесь, в сопровождении своего секретаря, мужчины лет тридцати-пяти, хорошо сложенного, явно тренирующегося и с колюче-хищным взглядом.

— Приступай, Сергий, — скрипуче сказал главный мастер и ухватился за подлокотники, видимо, чтобы не дать позвоночнику рассыпаться.

Алисия невольно подняла глаза наверх, на длинный балкон, где стояла королева и младший Советник Магн-эве Калидэн, собственно, официальный фаворит Её величества, проще говоря, любовник на те ночи, когда Его величество забывал про свою супругу. А прилетел ведь утром, странно, что не вчера, вместе с королевой... Может, тогда она бы от бессонницы не страдала.

— Разбиться на пары! — скомандовал Сергий, шагая вдоль строя со сцепленными за спиной руками.

Девушки встали напротив друг друга, кроме одной. Двадцать третьей не хватило пары, и мастер уставился на неё:

— Тридцать подъёмов из положения лёжа, попеременно!

Пары начали опускаться — половина алазонок, брезгливо оглядываясь на сырую каменную кладку, покрытую местами мхом, другие на корточки, чтобы придержать ноги напарницы. И только одна осталась стоять, косясь по сторонам, но под язвительным взглядом мастера, пока не проявившего красноречие, опустилась, сцепила ноги крестом, чтобы удобнее было, и сделала первые подъёмы с запрокинутыми под голову руками. Только тогда мастер отвернулся и пошёл вдоль строя, наблюдая за отсчётом.

Кому-то после половины отмерянного упражнения стало тяжелее подниматься, девушки всё чаще отдыхали, секунду или две, чтобы собраться с силами. В животе Алисии, осилившей двадцать пять подъёмов, щекочущий узел неумолимо превращался в болезненный комок.

Едва первая пара справилась, мастер равнодушно добавил:

— Меняйтесь.

“Какая дурацкая разминка!” — думала Алисия, садясь на ноги Ивы, которой предстояло повторить подвиг. Завтра (Да что там! Уже к вечеру!) пресс будет болеть так, что на следующий день никто наклониться не сможет.