Если доверять интуции, то последняя нашёптывала: девушки только для королевы — алазонки, для охраны — привлекательный объект разрядки, ведь многие здесь находились по месяцу без женских ласк. Столкнувшись с похабными ратниками и принеся по ведру воды в комнату, Алисия с Ивой сразу же рассказали подругам о неприятности. Решено было ходить за водой не по-одиночке и даже не парами. Желательно брать с собой, хотя бы показательно, оружие, чтобы отбить желание у волосатых мужиков озвучивать похабные намёки и обещание “согреть, если станет слишком холодно”.

Алисию обтирание отрезом холщовой ткани взбодрило. Но, вернувшись к кровати, она застала Иву спящей и глубоко вздыхающей во сне. Задёрнув на алькове плотную занавеску и, отодвинув покрывало со своей стороны, Алисия просунулась между холодным покрывалом и ледяной простыней. Будить Иву не стала, лишь накинула на подругу угол покрывала. После тяжёлой тренировки и вчерашней бессонной ночи (часа три пришлось читать королеве какой-то унылый любовный роман) в самом деле хотелось спать.

Но прежде чем окончательно уснуть, она засунула под подушку, подальше в изголовье, артефакт брата, призвала к себе нити для восстановления сил. От потекшей магии, успокаивающей, согревающей и исцеляющей, мурашки прошлись по телу — стало так приятно, отпустила тянущая боль в пояснице, расслабились мышцы на руках и ногах.

Сочувствуя постанывающей Иве, Алисия направила и на неё нити, а потом мысленно обратилась к Создателю. Заслуг сегодня, за которые стоило бы вознаградить, не было, если не считать облегчение мук Ивы, — но всё же немного “сверху” откликнулось магии. И Алисия задумалась: надо найти способ помогать новым подругам, иначе им всем не выстоять этот месяц.

“И водопрово-о-од”, — зевнула в край нагревшегося от дыхания покрывала. Для алатуса немытое тело — не только позор и антигигиена, но, в первую очередь, нарушение закона чистоты, согласно которому магия грязному источнику не подчиняется.

До полуночи оставалось какое-то время, и, боясь пропустить час связи с братом, который должен был вернуться из Алатерры, открыла доступ. Пока думала об Энрике и его коротком вчерашнем отчёте, провалилась в сон.

Существование того самого Арженти — алатуса из эпоса полуторатысячелетнего возраста — казалось невероятным. Однако не верить Энрике, самому близкому человеку, она не могла. Брат лично видел Его, превратившегося в серебряного дракона. И тот сделал то, что оказалось никому не под силу — испепелил ираниум на четырёх алатусах, вернее, на двух настоящих и на двух необращённых драконах, то есть несовершеннолетних. А ещё спас нераскрытую колыбель!

— А какой он, как выглядит? — спрашивала Алисия. В белые праздничные дни, посвящённые чудесам, для детей каждый год показывали сказки с добрым концом. И на роль Арженти всегда выбирали самых красивых мальчиков. Потому что это был желанный принц, о котором мечтала каждая драконица.

— Не знаю, он в маске и плаще. Высокий, судя по голосу, молод. Грэйг сказал, ему лет тридцать...

Тогда Алисия вздохнула: вот бы посмотреть на Него! Энрике, который с появлением Арженти, не собирался менять планы, пообещал сестре, что при первой возможности устроит встречу.

В полудрёме она снова удивлялась истории внезапно обнаруженной Анники, дочери Советника Торруна, да ещё с детьми, причём у последнего был шанс стать полноценным алатусом и порадовать деда. Советник Торрун заметно сдал после исчезновения дочери, её посчитали погибшей, и лет десять назад он вышел из состава правительства, удалившись в деревню, ближе к естественной природе. Его место в правительстве занял младший сын Лонжин, не так давно тот успел создать семью и даже отложить первое яйцо-колыбель, которое продержат под магическим сном столько лет, насколько хватит амбиций родителям. Забавно, что Лонжин в своё время подкатывал к юной Алисии, однако получил отказ и в результате довольствовался другой линией наследников Аластэира...

Их было так много, на самом деле, что именно поэтому ни Энрике, ни Алисии не хватились. А ведь могли бы отправить за ними в мир Алатуса дюжину агентов, лишь бы вернуть сироток-любителей опасных приключений. Но не стали. Видимо, негласный обряд посвящения в “сильные”, когда алатус должен был проникнуть в логова врага и доказать состоятельность защитника принципов Создателя, даже Совет поощрял. Где их, врагов, взять в мирной Алатерре? Только за её пределами.

Даже когда горный перевал преодолели сотни тысяч безродных, одурманенных обещаниями Либериса, алатеррская элитная гвардия легко с ними справилась. Почистила память, поселила у гор, и, помогая одеждой, едой, а также отстраивая им дома, стала успешно внушать: в результате жуткого вируса, поражавшего лиц мужского пола, здесь, на востоке, у кромки гор, где был чистый воздух, для них устроили реабилитационную зону. Так, не марая руки о кровь врага, сделали союзниками два сая Либериса. Знал ли сам Либерис об этом, никто не мог сказать. Но ждали новых гостей — с той стороны. И теперь, если от Либериса сунутся новые отряды, с ними вступят в бой свои же, не обременённые совестью и законами Создателя люди.

Так что “реабилитационная зона” для совершения подвига, увы, не подходила, и молодые алатусы периодически исчезали за купол, чтобы вернуться и продемонстрировать свою ловкость. Среди молодёжи даже рейтинг появился — и это параллельно запретам Создателя на вмешательство в чужую судьбу!

Например, полгода назад с “победой” вернулся живой и невредимый Валенсин, один из племянников Аластэира, внучатый. Похвастался, как наказал предателя, способствовавшего аресту двух горцев, и предоставил доказательства. Правда, за убийство, пусть даже виновного, Валенсину прилетело — наказали лишением полётов на полгода, зато ходил героем среди молодёжи. Послушав его, Энрике и Алисия, начавшие строить планы о побеге за купол, дали друг другу слово, что не опустятся до уровня убийства безродного. Их цель — вытащить как можно больше своих, заточённых в Мешке или другом месте. А безродные пусть живут со своим Либерисом, раз он им нравится.