— Первый указ Его величества Либериса Третьего! — когда Тео думал, что всё важное закончилось, вдруг огласил ликтор. И правда, никто не сошёл с места, церемония, как оказалось, не миновала все необходимые этапы.

Новоиспечённый король откашлялся, его губы тронула торжествующая улыбка.

— Я продолжу дело своего отца и деда, традиции, которыми жил мир Алатуса испокон веков. Приказываю! В честь коронации Его величества Либериса Третьего Монетному Двору отпечать новые монеты с нашим ликом и раздать их безродным, нищим и всем нуждающимся по одному серебряку — во всём королевстве, от севера до юга, от запада до востока.

— Будет ли второй указ, Ваше величество? — уточнил ликтор.

— Подготовить Её высочество Альдинию-эве Хедуин Аллезию ан-Дисан к принятию титула Её величества.

Ликторы поклоном отметили согласие.

Та, чьё имя упомянули, вздохнула и тихо сказала: “Ох, Касси!”

— Подожди! — Касси её оборвала.

— Будет ли последний, третий указ от Его величества Либериса Третьего? — следуя какой-то местной традиции повторил ликтор.

— Именем Его величества Либериса Третьего, приказываю: предателей мира Алатуса, шпионов Алатерры и зачинщиков бунта, Тимеуса-эве, Вирилада-эве и Алримеуса-эве схватить, заточить под стражу, провести дознание и вынести им и их подельникам наказание, соразмерное преступным замыслам и деяниям...

Ещё во время озвучивания имён среди стоящих возле гроба мужчин произошло движение. Кто-то побледнел, кто-то пошатнулся... И едва указ был озвучен, один из мужчин метнулся к Либерису, но его перехватила стража:

— Ваше величество! Я не признаю вину! За что?..

— Тимеус, имей достоинство! Его величество не потерпит ненужных ему людей, не так ли? — усмехнулся другой бледный, но гордо вздёрнувший голову камерир.

— Касси! Святой Алатус! Что происходит? — среди общего ропота лепетала Альдиния.

Обвинённых выводили, а того, кто решился на коленях вымаливать прощение, вытащили, ибо он потерял сознание.

Так началось правление Либериса Третьего.

— Ну что ж, — сказал чей-то мужской голос рядом с Кассандрой. — Традиции и укрепление державности — неплохо. Из Исэйаса получится король не хуже его отца.

Касси обернулась. Сказанные слова принадлежали опекуну.

— Да, дядюшка, — язвительно “согласилась” девушка. — Не хуже Либериса Второго. И если бы он умел держать обещания, я бы почитала его ещё больше.

— О чём ты, Кассандра?

— Я пошутила, дядюшка...

«Хорошо, положим, я знаю, что случилось с сыном Либериса Второго. Чем я могу помочь Её величеству?.. То есть, вам», — обратился к невидимой Кассандре Тео, наблюдая торжество на лице Альдинии, которой только что официально пообещали титул королевы.

Сон послушно подёрнулся рябью, но образ Альдинии не ушёл — он изменился, тонкое девичье лицо приобрело черты женщины лет пятидесяти. Глубокие морщины в углах уставшего кричать рта, мешки под глазами, серая кожа и бесцветные сухие потрескавшиеся губы — это была другая Альдиния, далеко не та счастливая влюблённая и гордая королева.

Чужие жеские руки провели по её лбу влажной тряпицей.

— Тебе нужно отдохнуть, Альди, — прозвучал голос Кассандры, — лекарство скоро подействует, и ты уснёшь, а завтра мы снова увидимся. Я приказала приготовить комнату неподалёку. Но если ты захочешь, я могу остаться с тобой. Мне только нужно сменить платье, я не хочу, чтобы ты дышала дорожной пылью и лошадьми. Подождёшь?

Всё это время, пока говорила Касси, Альдиния беззвучно шевелила губами, но её шёпот был слишком тихим. Сестра вынуждена была прилечь головой на подушку рядом, чтобы услышать ответ.

— Не уходи... Я сегодня умру... скоро... Я должна...

Касси протестующе сказала было: “Не надо, ты ещё...”, — но, видно, спазмы в горле помешали. Альдиния повернула голову к сестре, прошептала, а из её широко раскрытых испуганных глаз выкатилась слеза:

— Ты должна мне поверить. Нас обманывали... И Либерис знает, что знаю я... Послушай, у Тьмы есть недостатки, но она может быть честной... Она поможет тебе...

— О чём ты, я не понимаю, сестра, — тихо всхлипнула Касси. — Тебе надо отдохнуть.

— Последняя воля, Касси! Ты должна!.. Хочу пить... Моё нутро, словно в огне, его жрёт Тьма Либериса, я знаю... Он отравил меня ею...

Она коснулась кончиком языка сухой верхней губы, на большее её будто бы не хватило, и безумным взглядом уставилась в потолок. Кассандра принесла кружку и помогла сделать глоток, придерживая голову умирающей.

— Либерис там? — снова вспомнила про мужа Альдиния.

— Я не знаю. Когда я пришла, его не было.

— Хорошо, значит, у меня есть немного времени...