И в его раздираемом скорбью сердце родилась эта погребальная песнь:

Когда он достиг Рея, с противоположного направления вдруг появился дозорный отряд из Хорасана, который в действительности был посланником горя, с известием о том, что неприятельская армий была совсем близко. Он пожалел о своем решении отправиться в Ирак, убедившись в том, что «разум свой он оставил в Рее» [1045] .

Оттуда он отправился в крепость Фарразин [1047] , у стен которой стоял лагерем его сын Рукн ад-Дин с тридцатью тысячами /113/ войска (hasham) Ирака. Получив известие о прибытии султана, они поспешили ему навстречу, и глаза им запорошила пыль, поднятая их войском. В тот же день он отправил султана Гияс ад-Дина с его матерью и остальным гаремом к Тадж ад-Дину Тогану в крепость Карун [1048] , а также отправил гонца за меликом Хазар-Асфом [1049] , который был потомком древних королей Лурса.

Тем временем он советовался с эмирами Ирака о том, как встретить смертельного врага и дать ему отпор. Они считали, что лучше всею им укрыться в горах Уштуран-Кух [1050] , и сделать их своим бастионом, и так отразить нападение неприятеля. Султан осмотрел горы и сказал: «В этом месте нельзя укрыться, и мы не сможем противостоять монголам в такой крепости». Услыхав эти слова, воины пали духом. Когда он сошел с гор, прибыл мелик Нусрат ад-Дин Хазар-Асф и прямо с дороги отправился в шатер для аудиенций. Он поцеловал землю в семи местах, и султан оказал ему честь, велев ему сесть. Вернувшись в свою палатку, султан послал Имад аль-Мулька и Дохана [1051] обговорить с ним, как можно решить эту трудную задачу и справиться с этим ужасным несчастьем. Нустрат ад-Дин ответил: «Лучше всего нам выступить тотчас, не раздумывая и не размышляя. Между Фарсом и Луристаном есть гора, называемая Танг-и-*Балу [1052] . Если проехать ее ущелья, /114/ попадаешь в край богатый и плодородный [1053] . Давайте отправимся туда и найдем там убежище. Мы соберем сто тысяч человек в Луристане, Шулистане [1054] и Фарсе и поставим людей на всех подступах к горе. Когда появится монгольское войско, мы выступим против них с твердым сердцем и устроим им добрую битву. А что до войска султана, которое вдруг охватили страх и ужас, они увидят свою силу и мощь и слабость и бессилие своих врагов; и они воспрянут духом». Но султан ответил: «Цель его совета — открыто выступить против атабека Фарса и таким образом предотвратить захват своей страны. Когда мы покончим с врагом, который стоит перед нами, у нас будет время заняться атабеком. Мое разумение таково, что мы должны остаться здесь и послать во все стороны гонцов с приказом собирать войска».

Таково было его намерение, когда его разведывательный отряд прибыл из Рея с сообщением о том, что монголы подошли к городу, разграбили его и убили жителей. А следом за разведчиками пришли и сами монголы; и ни одно войско не успело приготовиться, а успело лишь собрать вместе горести и заботы и рассеять желания сердца. «А когда Басра опустела» [1055] , султан понял, что

Мелик Нусрат ад-Дин отправился своим путем и вернулся домой; все части войска разошлись по разным сторонам, а султан с сыновьями направился к крепости Карун. В пути его настигло монгольское войско. Они не узнали его и выпустили в него стрелы, не сознавая [на кого они напали]. Конь султана несколько раз был тяжело ранен, но, даже не споткнувшись, вынес его из водоворота бедствий. Так он прибыл в Карун, где пробыл один день и получил несколько лошадей от эмиров. После того, выйдя из Каруна и взяв проводников, он тайно отбыл в направлении Багдада. В то самое время прибыло монгольское войско и, думая, что султан все еще находился в крепости, начало жестокую битву. Потом, /115/ поняв, что он отбыл, они отправились за ним в погоню. По пути они столкнулись с проводниками, отпущенными султаном, которые сообщили им о его намерении отправиться в Багдад. Они направились вслед за ним, но султан повернул назад и отправился в Сарчахан [1056] . Не обнаружив его следов, монголы поняли, что он ускользнул от них, и вернулись назад, предав проводников смерти. Султан семь дней оставался в крепости Сарчахан, а потом направился в Гилан. Сулук, один из эмиров Гилана, вышел ему навстречу и отдал себя в распоряжение султана. Он уговаривал его остаться, но султан через неделю отбыл в провинцию Устундар [1057] . Здесь он потерял сокровища, которые у него оставались, и оттуда он направился в район Дабуйе [1058] , подчинявшийся Амулу, и эмиры Мазендерана пришли к нему предложить свою службу. Стоило ему задержаться где-нибудь на день, как монголы настигали его; а в это время его гарем также прибыл из Хорезма и укрылся в крепостях. Султан послал за некоторыми эмирами, которые пользовались его доверием и были хранилищами его секретов и стал советоваться с ними о том, как бы ему найти убежище в какой-нибудь крепости, где бы он несколько дней находился в безопасности и где монголы не могли бы напасть на него. Они сочли наилучшим для него укрыться на одном из островов моря Абаскун [1059] . Он отправился на один из этих островов, /116/ где и оставался несколько дней. Затем, когда распространился слух, что он находится на том острове, он из предосторожности перебрался на другой остров. Его отъезд совпал с появлением отряда монголов, который Джеме-нойон послал в погоню за ним из Рея. Не найдя султана, они повернули назад и осадили крепости, в которых находился его гарем и сокровища, и штурмовали их несколько дней. Когда султана достигло ужасное известие и он узнал, что его гарем был обесчещен, а его слуги опозорены, что его малые сыновья преданы мечу, что его носящие чадру женщины были схвачены чужестранцами, что все его законные жены попали в руки [других] мужчин и их сжимали в своих объятьях нищие, —

и когда он узнал, что все его подданные в том краю продели свои головы сквозь ворот судьбы, и спустили ноги в дымоход Несчастья, и упали в пасть Бедствия, и попали в зубы Уничтожения, и стали гостями среди друзей, и от них осталось лишь сказание в этом мире, —

и его боль стала нестерпимой, и сама его жизнь оказалась под угрозой, и он предпочел смерть жизни и уничтожение спасению,

Он терзался от этого горя и потрясения и оплакивал это бедствие и несчастье, пока не отдал душу Богу и освободился от горестей этой жизни и переменчивости вращающихся небес