Когда султан избежал двойной опасности — огня и воды, то есть потока Инда и пламени ярости Чингисхана, к нему присоединились пять или шесть воинов его личной гвардии (mufradan) [1140] , которых не уничтожила Судьба и которые не были обращены в прах языками пламени горя и бедствий. Они не могли придумать ничего лучшего, кроме как укрыться в лесу, и так они скрывались там день или два, по истечении которых к ним присоединилось еще пятьдесят человек. Лазутчики, посланные разведать обстановку, воротились с сообщением о том, что отряд головорезов-индусов (runud), пеших и конных, занимался грабежами и предавался распутству (bi-?ais u fijur mashghul) [1141] в двух фарсахах от лагеря султана. Он велел своим спутникам вырезать себе по дубине и напасть на тех людей ночью. Они перебили большинство из них и забрали их животных и оружие.

Вскоре к султану присоединился еще один отряд, частью на лошадях, а частью на волах (diraz-dunbal). Они принесли известие, что неподалеку находилось индийское войско численностью до двух или трех тысяч человек. Султан напал на него со ста двадцатью воинами, и пронзил своим индийским клинком множество этих индийцев, и, захватив добычу, смог перевооружить свое войско.

Когда известие о силе султана и о, том, что он оправился от поражения, распространились по всей Индии, в горах Балала [1142] и Никала [1143] стали собираться войска, и на него напало около пяти или шести тысяч всадников. Услыхав об их приближении, он отправился им навстречу с пятьюстами конников, бывших в его распоряжении, и, вступив в бой, рассеял и уничтожил те индийские полки. И со всех сторон к нему стали прибывать отдельные отряды, пока не набралось под его началом около трех или четырех тысяч человек.

Известие о том, что он собирает войска, достигло Завоевывающего мир Императора Чингисхана, который в то время находился в районе Газнина; и он отправил армию, чтобы покончить с ним. Когда монгольская армия, возглавляемая Торбей-Токшином [1144] , переправилась через реку, султан, не имея достаточных сил, чтобы противостоять им, отбыл в сторону Дели. Монголы, в свою очередь, у знав о его бегстве, повернули назад и предали разорению район Маликфура [1145] .

Тем временем султан, когда до Дели оставалось два или три дня пути, согласно поговорке: «У вельможи всегда найдется место для другого вельможи», отправил человека, которому он присвоил титул Айн аль-Мульк, с посланием к султану Шамс ад-Дину [1146] . «Превратности судьбы, — говорилось в послании, — дали мне право явиться к тебе, а такие гости, как я, приходят редко. И потому, если источник дружбы будет очищен каждой их сторон, и кубки братства наполнятся до краев (?muvaffa), и мы поклянемся помогать и оказывать поддержку друг другу в радости и горе, все наши цели будут достигнуты и намерения осуществятся; и когда наши враги увидят, какое между нами существует согласие, зубы их противодействия затупятся». И он попросил назначить ему место, где бы он мог провести несколько дней.

А доблесть и отвага султана стали знамениты повсюду, и о его великой силе и удали заговорили во всем мире. Поэтому, когда султан Шамс ад-Дин выслушал это послание, он несколько дней размышлял над этим делом, обдумывая его дурные последствия и боясь, как бы султан не одержал над ним верх и не навлек на него погибель. Говорили, что Айн аль-Мульк подвергся нападению в Дели и был убит. Как бы то ни было, султан Шамс ад-Дин отправил гонца с угощением, достойным такого гостя, но не назначил ему места для проживания, отговорившись тем, что климат в этой области неподходящий для короля и нет в ней места, в котором бы ему было прилично поселиться. Если султан согласится, он мог бы выделить ему такое место неподалеку от Дели и передать ему его, как только очистит тот край от мятежников.

Когда это известие достигло султана, он повернулся и направился в район Балала и Никала. Здесь собирались вокруг него беглецы из разных войск, приходившие со всех сторон, и уцелевшие небольшие отряды присоединялись к султану, пока общее число его сторонников не достигло десяти тысяч человек.

Тогда он послал Тадж ад-Дина Мелик Халаджа с войском к Джудским горам [1147] , и они разграбили страну и унесли богатую добычу.

Он также послал к Рай-Кокару Санкину [1148] и просил руки ее дочери. Тот согласился и отправил, кроме того, /146/ к султану своего сына с войском. Султан пожаловал тому титул кутлук-хана.

А Кубача был эмиром, управлявшим провинциями Инда и лелеявшим мечту о султанстве, и враждовал с Рай Кокар Санкином. Султан послал против него войско под командованием Озбек Тая [1149] . Кубача стоял лагерем с двадцатью тысячами человек на берегу Инда, в одном фарсахе от Учи, и Озбек ночью неожиданно напал на него с семитысячным войском. Войско Кубачи обратилось в бегство и рассеялось, а сам он спасся, уплыв на лодке к Акару и Бакару [1150] — двум крепостям, стоящим на острове. Озбек ворвался в лагерь и захватил в плен всех, кого нашел там. Он послал добрую весть султану, который отправился [чтобы соединиться с ним] и сошел с коня в том лагере перед шатром, поставленным для Кубачи. Последний тем временем бежал из Акара и Баккара /147/ в Мултан. Султан отправил к нему посланника с приказом вернуть сына и дочь Амир-хана [1151] , которые, бежав от сражения на Инде, попали в руки Кубачи; он также потребовал у него денег. Кубача подчинился его приказанию и послал к нему сына и дочь Амир-хана с большой суммой денег, попросив оградить от набегов его земли.