— И где же эти припасы? — справедливо осведомилась Фрейя.

— Так в лесу остались, — бездумно ляпнул я.

Из-за прилавка донеслось сопение. Кажется, девчонка переживала о том, что вспышка недовольства вот-вот сыщет другую цель. Я хмыкнул. Как же глупо бояться собственной матери, когда привычная жизнь вот-вот развалится. Фрейя точно не та, кого ей стоит опасаться.

— В лесу вы головы оставили! Я знаю: Софи — неразумное дитя, но ты-то! — Вдруг вея отошла, опустилась на стул, ножки его скрипнули. Вся фигура её ссутулилась, будто бы стала меньше. Из грозной фурии она обратилась в усталую измученную женщину.

Я переждал с пару секунд, осторожно высунулся: сначала головой, затем всем телом. Вздохнул с облегчением: буря позади. Однако одновременно с тем пожалел, что все закончилось так быстро. Всегда интересно наблюдать за людскими эмоциями. И не то что бы у меня отсутствовали свои. Вовсе нет. Я же не Падший в конце концов. Просто это… забавно.

Переступил с ноги на ногу, потупился и осторожно шагнул к ней.

— Ну-ну, Фрейя, вы чего? Все же обошлось, мы целы, здоровы. — Почти, ведь нога у меня до сих пор неприятно ныла, а лицо Софи вообще укрыло с десяток царапин.

Стоило порадоваться выстиранной старушкой одежде, ведь будь иначе, мы бы заявились на порог лавки, как были после выхода из чащи. Тогда вряд ли б все так легко обошлось. Нужно на днях отблагодарить женщину, может, отправить ей пяток настоек от хвори, вскоре октябрь подойдет к концу, а значит, грядет пора болезней.

С рассветом нас напоили, накормили и спровадили в путь — дорогу. Софи молчала, а я и не пытался завести беседу. Она все также шарахалась от меня, стоило подойти слишком близко. Нужно время, привыкнет. Сам виноват, черт дернул поддаться инстинкту: энергия Грани звала, дурманила разум, трепыхалась пойманным зверем, не в силах вырваться на волю. Чернота тянулась к девчонке, норовя просочиться в каждую часть хрупкого тела, добраться до души. Такова моя природа, с ней приходилось бороться каждый час, каждую минуту. Поддаться означало стать монстром, на которых ведется охота, а там уж, считай, жизнь сочтена. Мне подыхать не хотелось.

— Я так волновалась, — всхлипнула Фрейя.

Я положил ладонь ей на плечо, аккуратно сжав в знак поддержки.

— Простите, мы должны были быть осмотрительнее.

— Матушка, извини, мы не хотели, чтобы так вышло. Думали: туда и обратно. — Софи приблизилась, готовая в любой момент вернуться на прежнее место.

Я поморщился. Умела девчонка быть раздражающей: безрассудно смелая иногда, порой становилась такой трусихой, что аж передергивало.

Вея смахнула слезы, посмотрела сначала на дочь, потом на меня и шумно вздохнула. Лицо её сменило выражение на суровое.

— Чтобы еще раз! Так отлуплю, что сидеть не сможете. Ясно?

Мы синхронно закивали. Объяснять дважды не потребуется.

Кажется, придется восполнять отсутствие припасов на рынке. Это дороже самостоятельной добычи, зато куда безопаснее. В свете нынешних обстоятельств выхода у нас все равно нет. Если для меня поход в лес подобен прогулке, то Софи там как дичь в поле без возможности побега. Хорошо бы Орден справился с напастью до наступления зимы, однако, насколько мне известно, большая часть сил направлена в Королевство, кто знает, когда они вернутся.

Фрейя потерла веки, поднялась. Пальцы её сомкнулись на ручке чемоданчика.

— Совсем с вами забылась: у меня прием, нужно навестить вею Аверон, она приболела. Вей крайне озабочен состоянием супруги, боюсь, не явиться я не могу.

— Конечно, матушка, мы присмотрим за лавкой, — кивнула Софи и поджала губы, когда в отражении увидела мое лицо. Я коротко хмыкнул, подумал о том, что, пожалуй, стоит проверить её ссадины, они не казались серьезными, но мало ли, какая зараза попала, обработать не помешает.

Вея кивнула, направилась к двери. Звякнул колокольчик, оповещая о её уходе. Девушка рядом вздохнула.

Я кашлянул, взглянул на неё: Софи выглядела уставшей, куртка местами порвалась, может, зацепилась за сучья, когда падала в овраг, может, разодрали летуны, а под глазами обозначились темные круги. Кто-то ночью не сомкнул век.

— Как колени? — спросил, подходя ближе, коснулся плеча, почувствовал её дрожь на подушечках пальцев. От неё воняло страхом, он ощущался на языке острым перцем, вяжущим вкусом неспелой черноплодки растекался во рту.

Она закусила губу и смахнула руку, я поморщился. Неужели так и будет держать дистанцию? Так на неё непохоже. Хотелось сказать что-то в духе: «Давай, ты же меня знаешь, оскалься как раньше, скажи, твою мать, хоть что-то. Поговори со мной».

Мне нравился её испуг, он был приятным, но вместе с тем вызывал досаду. Я прикрыл глаза, сжал — разжал кулаки. Медленно поднял веки, глянул из-под опущенных ресниц.

— Софи…

Она рванула к прилавку, сделав вид, что ничего не расслышала, ухватила веник и засуетилась, подметая осколки.