— Да уж, не скоро ещё в Юже забудут про ночной забег, — хохотнул голос человека, которого я слышал всего пару раз. — Пошумели мы нех…во!

Этот голос заставил меня насторожиться, поэтому я решил пока не двигаться и ничем не выдавать своего пробуждения. Речь шла о недавних событиях. И голос был именно того, из-за кого всё заварилось…

— Беспредельщики вы грёбаные, — буркнул голос человека, в котором я узнал Ковалькова. — Ивановских нагнали, а они нас нагнули…

— Да чего там нагнули? Вон, у нас же племяшка есть, а дядька за него любому глаз на жопу натянет, — снова раздался голос Карася.

Да-да, именно Карася. Теперь я был уже точно уверен в том, что это он. Те же самые приблатненные интонации, нагловатый тон и презрительное цыканье сквозь зубы. Нахватался верхушек на зоне и теперь вжился в эту роль так, что не выходит из образа ни на миг. Как будто всё также сидит перед гаражами на Серовке и толкает идею про то, что «арестантский уклад един».

— Чего дядька? Я и без него сам по себе, — послышался третий голос. — И без дядьки смог бы обойтись…

На этот раз говорил Гурыль. Собралась же компашка…

— Куда ты без дядьки? Вон, корефан едва под решетку не подвел. Если бы не дядька, то чалился бы вместо Малыша на нарах, — ответил Ковальков. — Ты лучше скажи, Карасик, на х… ты своего же вальнул?

Я превратился в слух, чтобы не пропустить ни одного лишнего слова.

— Левона? Так он поперек моей дороги встал. Своими понятиями пацанскими всю мазу перебивал. Я говорил, что с щеглов можно бабло тянуть немеряно, а он всё одно талдычил — не по кодексу это, не по понятиям…

— В этом плане я согласен. Карась дело говорит — щеглы должны были в клювике бабки таскать и пи…дец! А мы бы им песни пели, что это на благое дело — на подогрев наших пацанов, ментами заметенных и сидящих в каталажках без окон, без дверей. Этим же чертям по ушам накататься — как два пальца обоссать. У них всё никак из головёнок рыцарские романы не вытрясутся. Так бы и таскали по трёхе, а то и по пятере. Кто не смог бы у родаков стащить — гнобили бы чуханов и на счетчик бы ставили. Беспроигрышная же тема — мелочь слушает сказки, а взамен деньги прет, — хмыкнул Гурыль. — А мы и в милицию бы отсылали посылочки, чтобы на наши шалости глазки закрывала…

Я едва не дернулся. Вот его-то я за правильного пацана считал, а он… Такой же падлой, как и Карась оказался. И ведь доверился ему, деньги показал… А Ковальков? Если он с ними заодно, то выходит, что я снова ошибся в людях?

— Я тебя не про Левона спрашивал, мне на него насрать. Рано или поздно, но закрыли бы его за наё…ки. Я про этого… про Колеса спрашивал. Его-то на хрена мочканули? Он же ваш…

— Наш, — хмыкнул Карась. — Да какой он на хрен наш? Приехал с х…ева-Кукуева и начал рамсы колотить. Тоже правильного включил… Пи…р. Да и видел он, как мы с Лимоном Левона заху…рили. Сдал бы нас при первом же шухере. Вот и пришлось догнать в парке, да арматурой приласкать. А потом уж и этого… как его… Пухлого за компанию загандошить надо было, а то мог сдать. Когда пацаны за Лосем ломанулись, то Колесо и вылез из канавы. Ну, а как я взглянул на него, то всё и понял… В общем, пока бегали за Лосем, то я и успел всё обстряпать… Чего вы смотрите так? У меня выхода другого не было…

— Всегда есть выход, — буркнул Гурыль. — Надо было попробовать договориться…

— Ага, это ты сейчас правильный такой. Сидишь тут на жопе ровно, а тогда? Как он тогда сказал: «Карась, я видел, как ты Левона пырнул! Это не по-пацански!» А тут ещё Пухлый застонал, как будто кончил. Моча в голову ударила, вот я и не удержался… В общем, когда Колесо над Пухлым нагнулся, то я и всадил в спину. А чо? Вы бы по-другому поступили? А? Или хотели по-хорошему деньги получать и во всём белом ходить? Так х…й так получится. Пока в кровянке не замараешься — на белый костюмчик не заработаешь…

Я лежал и слушал, ошарашенный тем, что услышал. Вот как получается! И вовсе не я это Колесо ушатал, а Карась. И на меня хотели это повесить, а потом ещё и…

Гурыль! Сука! И он всё знал, а ни хрена не сделал!

И выходит, что они с Карасём уже были знакомы, а возле гаражей только пыль в глаза пускали! А весь ночной забег… Он был тоже спланирован? Вроде как смерть Левона ляжет на пацанов с Вокзальной и два района войдут в жесткую конфронтацию. Пацаны будут бить друг друга, а старшаки Гурыль и Карась посмеиваться и пересчитывать бабки, которые начнут приносить щеглы.

Ведь Малыш, Коротыш и ещё несколько сядут в тюрьму и им по-любому нужен будет подогрев. И пацаны понесут деньги! Ещё как понесут, ведь на их глазах всё случилось и всё произошло.

Стравили два района, а сами… Думаю, что такие пройдохи со временем и остальные районы подмяли бы под себя. Подмяли бы, если бы на их пути не встретился я.

А я…

Идиот! Дурак и ушлёпок!

Повелся на пацанский кодекс и пацанскую честь! Повелся, а она вот где проявляется — в задушевном разговоре у костерка.

— Не, ну в принципе всё правильно сделал. Кроме нас и не знает никто по поводу Колеса и Пухлого. Вокзальные думают на Серовку, Серовка на Вокзальные. Прямо как по писаному: разделяй и властвуй, — хмыкнул Ковальков.

— Ага, и всё чики-брики. Правда, это не мы, это вон, у Гурыля дядька до всего допетрил. Сказал, что такую схему банды в Нью-Йорке творили. И что всё у них было чин-чинарем, причем не только у них, но ещё и у копов. А кое-где и вовсе копы весь преступный бизнес крышевали. А чо? Нормас же выходит — сам на себя охотишься и сам себя никак найти не можешь. Ну кто в таком случае на Коржева подумает? Да ни один шпик не прикопается. А что до Гурыля…