Мария Ильинична пластом лежала после пира с Прохановым. Плохо, очень плохо пришлось ей в эти дни. Две ночи она ни на минуту не заснула и только к утру третьих суток немного забылась. Но то состояние, в котором она находилась, совсем не походило на сон. Какая-то полудрема вперемешку с кошмарами. То ей казалось, что она еще в доме отца Василия и он ей насильно вливает в рог водку; то вдруг представлялась церковь и она сама, молящаяся в исступлении; то появлялся перед ней Андрей, и на них летели вдруг сразу две машины — «волга» и ЗИМ; то кто-то из окна потрясал ее статьей и кричал: «Ты получишь свое, расстрелять тебя мало!».

Мария Ильинична просыпалась от собственного крика. Когда она окончательно пришла в себя, было раннее утро. Ей почему-то показалось, что она опаздывает на работу, она вскочила с постели, но, вспомнив, что ей некуда и незачем спешить, в изнеможении повалилась на подушку. Ей стало совсем плохо…

Рядом никого не было. Квартирная хозяйка уже несколько дней не ночевала дома. Это случалось нередко, старушка уходила то к сыну, то к дочери, которые жили где-то на окраине города.

То, что хозяйки не оказалось дома, было как раз кстати: не нужно было ничего объяснять старушке, не в меру любопытной и дотошной. Марии Ильиничне стало жутко, когда она поняла, что не в силах встать с постели, чтобы взять кусок хлеба или просто попить воды.

К счастью, около полудня забежала соседка… Она всполошилась и тут же бросилась за врачом. Он предложил отправить Марию Ильиничну в больницу, но соседка об этом и слышать не хотела.

— Сама выхожу, — твердо сказала она.

В постели Мария Ильинична провалялась несколько дней.

Потом ей стало легче, она поднялась, стала ходить и даже решила пройтись по городу.

Мария Ильинична одевалась, когда вдруг со двора послышался голос соседки:

— К тебе гости, Марья.

Гость оказался почтальоном. Он вручил ей большой конверт и, по-военному козырнув, удалился. А Мария Ильинична долго не могла прийти в себя и все вертела в руках тяжелый конверт, не решаясь вскрыть его. Что это могло быть? Уж чего легче — вскрыть конверт, но Марией Ильиничной овладела робость.

Она внимательно осмотрела конверт; на нем были указаны область, город и ее фамилия; уже другой рукой кто-то проставил улицу и номер дома.

Мария Ильинична наконец вскрыла конверт и извлекла… газету.

— Господи боже мой! — вскрикнула она и даже за сердце схватилась, до того оно гулко застучало.

Она стала разворачивать газету; Из нее выпала какая-то бумага. Мария Ильинична подняла ее.

Еще больше волнуясь, Мария Ильинична развернула газету и стала искать статью. Да, вот она… «Встреча в пути» и подпись — «А. Осаков, бывший профессор богословия».

Мария Ильиничиа с интересом и внутренним трепетом принялась за статью.

«Мне часто приходится читать в газетах, — пишете вы, тов. Разуваева, — что такие-то и такие-то порвали с религией. А почему я не могу написать о том, как я пришла к христианству и как стала верить в бога?»

Вы сообщаете, что во время войны потеряли мужа, единственного и самого дорогого вам человека. Вам было очень трудно, поэтому вы стали «усиленно искать смысла в жизни», намереваясь получить «ответ на такие вопросы: отчего бывают человеческие страдания, зачем живет человек, в чем заключается истинное счастье?» Для этой цели вы начали изучать «философские сочинения», а уже после этого библию».

— Это когда же я изучала «философские сочинения»?.. — удивилась Мария Ильинична. — Хотя, действительно, в школе многое читала, только что я поняла там?..

«И в результате этого изучения, — с разгоравшимся каждую минуту нетерпением читала Мария Ильинична, — вы пришли к заключению, что «только религия, вера в Христа дает смысл человеческой жизни, дает тепло и свет человеческой душе».

Темная, очень темная повязка у вас на глазах, тов. Разуваева, но все-таки вы не можете не сделать Признания: «Конечно, меня могут упрекнуть в том, что я не хочу видеть положительного, что я не хочу замечать, как развита наша промышленность, как материально улучшилась жизнь наших людей».

Но дальше из ваших рассуждений так и кажется, что ты просто списали слова из какой-то проповеди. Вы авторитетно, хотя и не утруждая себя доказательствами, утверждаете, что «цветы эти ядовиты, они взращены грехом…»

Я прочитал ваше письмо, и мне стало очень горько. Горько и обидно. Я 25 лет истратил на блуждание в мире, который вы, Мария Ильинична, предпочитаете всему на свете. Мне представилась такая картина…

На дороге жизни встретились путники. Один сказал другому:

— Бегу от земной жизни… Есть, говорят, мечта о небесном рае. Иду жить мечтой.

А встречный отвечает ему:

— А я этой мечте отдал лучшие свои годы. Бегу от мечты в жизнь, — и убежденно добавляет: — Теперь-то я знаю: нет и не может быть творчества без жизни, нет и жизни без жизни. Сон хорош, когда он освежает, подкрепляет силы для труда. Но очень обидно проспать самого себя.

Укоризненно покачали головами путники, осуждая друг друга, и… разошлись каждый в свою сторону. Точно так же разошлись и наши с вами житейские корабли, Мария Ильинична. Именно поэтому я и хочу ответить вам.