Ригель отпустил мои руки, отстранился, и я вернулась в реальность.

Нет, кричало мое сердце. Я сходила с ума, перестала понимать, где верх, а где низ. Я просто чувствовала, как некая неведомая сила тянет меня к нему. Я уже собиралась остановить Ригеля, как вдруг в дверь кто-то позвонил.

Я вздрогнула, а Ригель метнул хмурый взгляд в сторону прихожей. Кто мог прийти к нам в такой час?

– Никуда отсюда не уходи, – умоляющим голосом попросила я его. – Не убегай. Пожалуйста!

Я закусила губу, надеясь убедить его дождаться меня, не исчезать хотя бы в этот раз. Наверное, мне это удалось, потому что Ригель стоял не двигаясь.

Я пошла открывать дверь и спиной чувствовала, как он провожает меня взглядом. За матовым стеклом виднелся чей-то силуэт. Кто-то решил зайти к нам в гости в полночь? Я посмотрела в глазок и сильно удивилась. Затем открыла дверь.

– Лайонел! – растерянно пробормотала я.

Он смотрел на меня вытаращенными глазами и был похож на человека, который только что сбежал от бандитов.

– Уже почти полночь. У тебя что-нибудь случилось?

– Я увидел свет в окнах, – торопливо сказал он, нервно переступая с ноги на ногу.

Его затравленный вид меня испугал.

– Я знаю, уже очень поздно, знаю, Ника, но… я не мог заснуть… я не мог…

– Что с тобой? Ты в порядке?

– Нет! – ответил он резко. – Я постоянно об этом думаю и уже начинаю сходить с ума. Меня бесит эта ситуация, бесит, что ты живешь здесь, что… – Он закусил губу.

– Лайонел, успокойся!

– Меня бесит, что ты живешь в одном доме с ним! – наконец выпалил он.

От этих слов у меня заныло в животе. Я бросила тревожный взгляд через плечо, потому что в ночной тишине фраза Лайонела прогремела, как пушечный выстрел. Я шагнула за порог и прикрыла дверь, а Лайонел отступил на дорожку.

– Уже поздно, Лайонел. Лучше иди домой.

– Нет! – лихорадочно перебил он, повысив голос, что было на него непохоже. – Не пойду, потому что больше не могу это игнорировать! Меня трясет от мысли, что высокомерный тип постоянно крутится возле тебя. И еще твое платье… – бурно жестикулируя, сказал Лайонел и осмотрел меня с ног до головы. В его глазах мелькал зловещий огонек. – Все это время вы были вместе, да? Что он попросил у тебя в подарок, а? Что?

– Ты не в себе, – ответила я, от волнения обхватив себя руками.

– Не хочешь отвечать? – Лайонел шумно задышал, бегая по мне глазами. – Ты ничего не понимаешь, да?

Я подошла к нему.

– Лайонел!

– Вот только не надо этого! – крикнул он, отступив на несколько шагов. – Когда до тебя дойдет, а? Когда? – Он провел руками по волосам. – Ты действительно ничего не понимаешь?

Я ахнула, когда он сжал кулаки.

– Так не может продолжаться, это абсурд! Сколько мы уже дружим? Сколько? А ты как будто ничего не замечаешь! Что мне сделать, чтобы ты поняла? Что? Боже, Ника, открой глаза!

Лайонел шагнул вперед, обхватил мое лицо руками и порывисто поцеловал меня в губы. Я зажмурилась и оттолкнула его. Я была ошарашена, и Лайонел, судя по всему, тоже. Он смотрел на меня с изумлением, а потом перевел взгляд на дверь.

Я обернулась и вздрогнула, увидев Ригеля. В тусклом ночном свете его глаза казались двумя безжалостными черными безднами.

Ригель молча смотрел на меня, и в этот миг, мне кажется, я услышала, как растет трава. Потом он повернулся и исчез за дверью.

– Ригель! – позвала я и шагнула вслед за ним, но Лайонел схватил меня за руку.

– Ника! Ника, подожди!

– Нет! – крикнула я и выдернула руку.

Лайонел уставился на меня испуганными глазами, а я повернулась и вбежала в дом.

Нервы натянулись и дрожали, как струны. Сердце тупо болело, пока он удалялся от этого видения или, возможно, убегал. Он испытывал жгучее желание разорвать этого парня на части и раскидать их в разные стороны, чтобы он, как по волшебству, снова не собрался в целого человека.

Увидеть, как они целуются, – для него все равно что умереть. Его будто засосало в темную воронку.

Он знал, что Ника никогда не сможет смотреть на него так, как ему хотелось бы. На кого-то другого – да, но не на него, человека с грязным и разбитым сердцем. Он слишком сильно себя ненавидел, поэтому заставил ненавидеть себя и ее.

Кровь прилила к голове, кулаки сжались сильнее. Увиденная сцена мучила его, и неудержимо хотелось что-нибудь сломать.

Никто и никогда не полюбит его, никто, потому что он искалеченный, странный, ничтожный человек-катастрофа.