– Меня тошнит от тебя! – Лайонел с ненавистью смотрел на Ригеля и, когда я попыталась его успокоить, обжег ненавистью и меня.

– Меня от вас обоих тошнит! Думаете, вам это сойдет с рук? Вы правда на это надеетесь? Наивные. Ваш маленький паскудный кукольный театр закрывается прямо сейчас.

Полный презрения взгляд Лайонела метнулся к Ригелю.

– Я всем расскажу. Все узнают, чем вы занимаетесь дома, какая вы семья. Посмотрим, что люди об этом скажут.

От паники у меня перехватило горло.

– Лайонел, пожалуйста…

– Нет! – мстительно выкрикнул он.

– Послушай, я хочу, чтобы ты все понял!

– Я уже и так все понял! – рявкнул он с отвращением. – Все яснее ясного. Настолько ясно, что меня сейчас вырвет. – Он стиснул зубы. – Ты решила спутаться со своим будущим братом, Ника. Поздравляю! Позволила себя лапать ненормальному ублюдку, который живет с тобой в одном доме и должен относиться к тебе как к сестре. Ты хоть понимаешь, насколько все это отвратительно?!

– Подари мне пачку шоколадок, – едко прорычал Ригель, – и мы помиримся.

Лайонел набросился на него в ту же секунду, отбросив букет в сторону.

Удары, толчки и рычание наполнили воздух. В ужасе я схватилась за голову.

– Нет! – крикнула я, дрожа всем телом. – Нет!

И в безумном порыве кинулась к ним, чтобы попытаться их разнять. Я цеплялась за их руки и громко визжала:

– Остановитесь! Перестаньте! Хватит! Умоляю вас! Остано…

Моя голова дернулась в сторону, волосы закрыли лицо, мир закружился перед глазами, я упала на землю. От удара о тротуар у меня перехватило дыхание. Я почувствовала, как засаднила щека, и жгучая боль пронзила правый глаз, так что пришлось его закрыть. В висках запульсировала тупая боль. Я приподнялась на локтях. Кружилась голова, на языке ощущался солоноватый вкус крови. Веки горели. Я подняла слезящиеся и дрожащие глаза на того, кто меня ударил.

В глазах Лайонела застыл ужас.

– Ника… – он сглотнул, не в силах говорить. – Клянусь, я не хотел…

Лайонел не видел застывшего рядом Ригеля с упавшими на лицо черными волосами. Он не видел холодных, прищуренных, презрительных глаз, которые кололи его, как невидимые булавки. Он успел увидеть лишь гневную вспышку черных радужек, прежде чем Ригель схватил его за волосы и ударил так сильно, что у Лайонела из носа хлынула кровь. Он застонал еще громче, когда на него градом обрушилась серия ударов. Ослепший от ярости Ригель бил Лайонела кулаками и пинал ногами, а тот в ответ тоже пытался ударить побольнее, царапал Ригелю лицо.

Их жестокость пугала меня, ситуация становилась невыносимой, и я закричала изо всех сил:

– Умоляю, хватит! Прошу вас!

У Ригеля из брови текла кровь, но, несмотря на это, он снова набросился на Лайонела.

Меня всю трясло.

– Нет!

Я наконец встала на ноги и опять кинулась к ним. Ни вкус крови во рту, ни оцарапанная щека, ни боль в висках, ни спазм в горле, ни страх не могли меня остановить. Всего этого было недостаточно, чтобы меня остановить, потому что… потому что внутри меня всегда билось сердце бабочки. Лететь на огонь – в моей природе, как и сказал Ригель. Я не думала о последствиях своего поступка.

Мало что видя из-за слез, я побежала к ним и стала хватать без разбора все, что могла ухватить: футболки, штаны, запястья и кулаки. Меня отпихивали, от меня отмахивались оба.

– Хватит! Достаточно! Ригель, Лайонел, остановитесь!

Все произошло слишком быстро. Я не успела упереться ногами и отлетела назад. Споткнувшись, я врезалась во что-то, что прогнулось под тяжестью тела. В воздухе завибрировал пронзительный скрип – звук, который остановил время.

Оранжевая сетка, закрывающая пустоты парапета, не выдержала. Я зажмурилась, не в силах понять, что происходит, и попыталась за что-нибудь ухватиться, но рюкзак на плечах тянул меня назад. Я потеряла равновесие.

Словно в замедленной съемке, я увидела Ригеля: вот он поворачивается, волосы бьются на ветру, его глаза наполняются слепым ужасом, который я больше никогда не увижу.

Он, моя единственная опора в мире, ускользал от меня.

В мучительной череде мгновений я увидела, как он бросился ко мне с вытянутыми руками. И его тень поглотила меня в тот момент, когда я начала падать в пустоту.

Ригель обхватил меня, и воздух, как живое существо, засвистел в ушах. Когда мы в свободном падении летели с головокружительной высоты, когда Ригель оказался ниже меня, прикрывая щитом своих рук, я не испытывала ничего, кроме неверия в смерть.

Его руки прижимали меня к себе так крепко, что наши сердцебиения слились. Прежде чем мы ударились об воду и нас поглотила холодная чернота, прежде чем реальность разбилась на осколки, я почувствовала его губы у своего уха.

Звук его голоса был последним, что я успела услышать. Последним… перед концом.

Среди завывания ветра в мире, трагически угасающем вокруг нас, прежде чем тьма уничтожила нас обоих, я услышала его голос, прошептавший: “Я тебя люблю”.