— Очень сомневаюсь, что всe было именно так, — прищурилась мама.

— Клянусь Дэвом!

— Ну, смотри у меня.

— Не волнуйся, мамочка. Это истинная правда. Я пойду сейчас приведу себя в порядок и лягу спать. А завтра уже расскажу, что удалось узнать.

Мила быстрыми шагами взбежала по лестнице, и только на последних ступенях еe остановила мама:

— А как же покушать? Ты не обедала, а на приeме вряд ли кормили чем-то серьeзным. Если ты вообще на приeме была.

— Я там устриц наелась. Очень сытные зверюги, — кинула Мила через плечо и юркнула в свою комнату.

Первым делом она скинула платье и остатки корсета, стянула ещe влажное исподнее, прилипшее к телу. Посмотрела на себя в зеркало, выискивая ссадины. И с жалостью цыкнула, когда заметила царапины на правом боку под рeбрами. Не особо глубокие, но они могли превратиться в шрамы. А на нежной золотистой коже это будет клеймом.

Больше следов от нежданного купания не осталось. Мила позвала Нюру и попросила приготовить ванну.

— Не задалося чего? — спросила та, заметив порванное платье.

— Да, как-то не так я себе всe представляла, — грустно согласилась Мила.

Они перешли в ванную комнату. Большая купель медленно наполнялась горячей водой с густым вязким варом. Нюра закрутилась возле шкафчика с солями и маслами, добавляя то одного, то другого. А Мила устроилась на кушетке, поджала под себя ноги и наблюдала за служанкой.

Наконец та закончила приготовления, комната наполнилась тeплыми цветочными ароматами. Пока вода ещё набиралась, Нюра отважилась задать несколько вопросов, которые не оставляли в покое еe любопытство.

— Позвольте спросить, госпожа? Так и что ж с приeмом? Неужто за зря столько времени собирались?

— Да, получается, что зря.

— И тот кавалер…

— Не надо, про него, Нюра, — отрезала Мила. — Вечер выдался отвратительный, и про подлецов я вспоминать не хочу.

— Уж не он ли платье порвал?

— Нюра! Ну какая же ты любопытная! Что ж ты всё выпытываешь?

Нюра рассмеялась, будто от хорошей шутки. Принялась рассматривать свои мозолистые пальцы. Похоже, выводы она сделала свои и настолько неприличные, что они пeстро раскрасили еe пухлые щeки румянцем.

Распаренная после ванны Мила долго не могла уснуть. Вроде и устала за день невыносимо, и мысли поначалу затихли, а только всe равно лежала и глядела в потолок.

Вскоре вспомнился поцелуй с Фринном. Такой нежный, короткий, способный превратится в нечто большее, но оборванный в самом начале. А потом падение в воду и пробуждение на пляже. Как же всё быстро изменилось. Стремительно Фринн превратился из храброго искателя, в человека, который лишь ждeт, чтобы залезть беззащитной девушке под юбку. Кто знает, где побывали его руки, прежде чем Мила пришла в себя. Ужас!

А ведь как умело Фринн втирался в доверие. Понял, чем Мила интересовалась, и нагло этим пользовался. Истории про опасные приключения и про отца. Даже книгу его вспомнил. Сама Мила еe читала давным-давно, ещё в детстве, и слегка приврала, будто знает, о чeм речь.

А как называлась та книга? Кажется, «Древние»?

Мила уже не могла лежать спокойно. Стало интересно, что же написал отец? И впрямь он нашeл следы более развитой цивилизации? А если это правда, то какие они? Чем отличаются от нынешней?

В итоге Мила не выдержала и отправилась за книгой в отцовский кабинет. Тот находился сразу за гостиной, где ещё час назад горел свет. Теперь же Максим ушёл спать, оставив после себя кипы книг на журнальном столике да наполовину заполненную тетрадь с заметками. Вечно он так: перетащит половину библиотеки в гостиную и сидит, как крот, выискивает какие-то факты. А попросишь убрать, так сразу глухим притворяется или завтраками кормит.

Из гостиной, через библиотеку с полупустыми полками Мила добралась до кабинета и включила свет.

Напротив двери стоял лакированный дубовый стол. Настолько большой, что на нeм запросто уместились бы два человека. В отсутствии отца на нeм оставались лишь стопка бумаг, каменная подставка для карандашей и ручек, чернильница. И лампа, похожая на кряжистое дерево. На конце каждой его гибкой ветви были встроены светящиеся жемчужины.

Сразу за столом возвышалось панорамное окно, через которое виднелся задний двор с небольшим прудом.

Вдоль двух стен по бокам кабинета тянулись двухэтажные стеллажи с книгами. По полам их делил балкон с деревянной оградой, что шeл по периметру комнаты. А забраться на него можно было по винтовой лестнице справа от входа.