В этот раз — вот уж не знаю радоваться или огорчаться — сон ничуть не изменился. Стоило коснуться колеблющейся завесы тьмы, как она изменилась, перестала выглядеть непроницаемым сгустком мрака, внутри нее словно разразилась буря — откуда-то из недр тумана проступали красновато-бурые сполохи. Более того, туманный этот сгусток стал раздуваться, наползать на меня медленно, но неудержимо. Я рефлекторно отшатнулся, отступив на пару шагов назад. Но клубящееся облако тьмы — или то, что этим облаком притворялось — выползло за мной следом. С каждым моим шагом, с каждым проблеском красноватых зарниц, оно наливалось жаром, словно в глубине его разгорался невидимый кузнечный горн. Жар этот туманил сознание, полностью лишая меня воли. Я точно знал: если побегу, проявив малодушие, если отступлю хоть на мгновение, то меня просто пожрут, как букашку. Знание это было таким отчетливым, что я всегда шагал вперед.

— Мы не знаем, княже, — проговорил Мал. — Ситуация сложилась неразрешимая, обычные наши правила к ней не применимы. Служба, конечно, пыталась следовать стандартной процедуре. Мы сумели достать маго-генетическую карту одного из претендентов. Он, как оказалось, в прошлом проходил обучение в Военной Академии княжества, принес присягу, отслужил весь положенный срок. Благодаря этому стечению обстоятельств патриархам и удалось провести сравнительный анализ с картами обеих княжон.

Прозвучавшие в полной тишине слова сорвали внутри последние ограничители. Вьюга тут же откликнулась на мою ярость, ластясь внутри, как послушный щенок, одновременно обдавая меня морозной стужей и навязывая свое желание выступить в нашем тандеме на передний план, чтобы разорвать глупца, позарившегося на мое. Я старательно прижала несносную снежную демоницу, однако гасить все проявления ее существования не стала, позволила столу под моими пальцами покрыться тонким кружевным узором. Вот оно и наступило — время показать зубы и заставить окружающих со мной считаться!

— Скажи-ка, исав, ты вообще осознаешь, где находишься и с кем разговариваешь? — в голосе отчетливо зазвучали мощные вибрирующие, почти рычащие — гневно-агрессивные — нотки. — Или ты считаешь, что представитель Службы по Наследию, стоит выше законов княжества? Разве ты не изучал уложение о сословиях? Процитируй мне и всем присутствующим восьмой пункт статьи о самодержавии.

— Но позвольте, княжна… — попытался то ли оправдаться, то ли возразить мне мужчина. Ни того, ни другого я ожидать не собиралась.

— Не позволю! — твердо выговорила я, поднимаясь из кресла. — Я поставила перед тобой не такую уж сложную на мой взгляд задачу, но так и быть, процитирую уложение сама. Итак, в упомянутом пункте статьи о самодержавии говорится о том, как следует обращаться к прямым родственникам князя женского пола, то есть к сестрам, дочерям, тетушкам и всем прочим. Любой гражданин, не принадлежащий дворянскому сословию, обязан выказывать уважение представительнице рода Лютамарехт, обращаясь к ней — сиятельная княжна. Лишь главы тринадцати высших дворянских родов и их наследники имеют привилегию. В прямой беседе или в письменных посланиях им позволено опускать титул учтивости, используя вместо этого полное имя особы княжеского рода. Исключения из закона допустимы для кровных родственников, побратимов, щуров и супругов. К какой из указанных категорий относишь себя ты, исав Важдай?

Мужчина растерянно огляделся, видимо ожидая от кого-то из присутствующих поддержки. Я молча ждала его оправданий или извинений, однако так и не дождалась. Впрочем, идиотом этот двуликий не был и постарался исправить свою оплошность. Другое дело, что позволять ему этого, замяв скандал, я не собиралась.

— Сиятельная княжна, приношу вас свои глубочайшие извинения, однако я искренне считал это уложение пережитком дремучего средневековья, не имеющего силы в наше пресвященное время.

Я на мгновение прикрыла глаза, пряча довольный блеск. Мал Важдай ни на секунду не допускал мысли, что брат позволит мне обвинить его в такой мелочи, потому бесстрашно загонял себя в безвыходное положение. Каждое следующее его слово давало мне над ним преимущество.

— Ты дважды за короткий вечер оскорбил меня, исав. Оскорбил прилюдно. А теперь, кажется, и вовсе оскорбляешь моего брата, венценосного князя? А поясни-ка мне недалекой, пережитком дремучих веков ты считаешь не только действующий правовой документ, но и право княжеского рода на власть, закрепленную в уложении о сословиях? Возможно, ты страдаешь от раннего склероза, Мал? Если так, то я разочарована выбором представителя такой без сомнения нужной организации, как Служба по Наследию и Генетической чистоте. Нужно обязательно посоветовать патриархам озаботиться скорейшими поисками толкового целителя, который сумет избавить тебя от проявлений этой немощи. Непременно постараюсь донести до них меру своего недовольства халатным отношением к здоровью служащих, а пока освежу твою пострадавшую от старческой деменции память: нарушение восьмого пункта статьи о самодержавии приравнивается к прямому оскорблению особы княжеского рода, которое карается телесным наказанием, арестом на срок от одной до трех недель или виры в размере двух сотен золотых кун. Так же, если виновнику нечем платить, вира может быть заменена пожизненной ссылкой на рудники. Особа, чей чести нанесен урон, по своему усмотрению выбирает способ, которым провинившийся должен очистить ее доброе имя. Допустимыми телесными наказаниями считаются: порка кнутом, отрезание языка, больших пальцев рук и ног, клеймление, дыба и пытка водой. Какой вариант ты выберешь, исав?

— Виру… я заплачу виру! — захрипел представитель самой влиятельной организации княжества и напряженно откинулся на спинку стула.

Я кровожадно улыбнулась, обнажая кончики зубов, обернулась к брату и спокойно заметила:

— Неожиданный выбор, Умир. Я, честно говоря, ожидала, что твой гость решит отстаивать свои убеждения, отдав предпочтение телесным наказаниям. Но я не привередлива. Пусть будет вира. Двойная вира, раз уж моя честь пострадала дважды.

Княгиня наблюдала за устроенным в кабинете спектаклем безмятежно, даже с толикой пытливого интереса. Брат, кажется, и вовсе отслеживал все мои реакции, потому как моментально разглядел момент, когда я могла потерять контроль и перешагнуть грань, накрыл мою руку ладонью.