Эрни молча кивнул. Действительно, обычно тревожная и печальная Дана в присутствии своей второй половинки становилась спокойной и уверенной, порой даже весёлой и дружелюбной. А маленькая Анита всегда очень звонко хохотала, когда папа подбрасывал её в воздух или щекотал её животик.

Действие спектакля тем временем подошло к своему логическому завершению. Война была выиграна, девушка и принц, конечно, обручились, однако король и старый солдат на сцене почему-то так и не встретились.

Актёры, взявшись за руки, откланялись зрителям, зал взорвался аплодисментами.

Король Мануэль едва заметно махнул Тому рукой. Старичок-солдат на поклон не вышел.

— Поедешь со мной завтра по магазинам или останешься дома? — Том в халате, надетом поверх пижамы, совершал свои ежедневные вечерние ритуалы: втирал масло в волосы и роскошную светлую бороду и полировал чистые, ухоженные ногти. По телевизору снова показывали футбол. Мистер По лежал на коленях у Тома, полуприкрыв глаза, в ожидании массажа крыльев и спинки, покрытых иссиня-чёрными блестящими перьями.

— Останусь дома, хочу хорошо порепетировать. Да и по Аните соскучился, хочу погулять с ней у моря: она обожает ракушки.

— О да, ракушки — это святое. — Том лучезарно улыбнулся, вспомнив о внучке.

Нина, в джинсах и футболке, лёжа на животе на диване, опершись на локти, что-то рисовала в альбоме. Свои пушистые волосы она скрутила в жгут и закрепила за воротом майки. Время от времени жгут раскручивался, волосы рассыпались и обрушивались на бумагу. Она снова убирала их и продолжала рисовать.

— Нина, а ты как, не хочешь снова прогуляться по Мадриду? — мягко спросил Том.

— Я тоже пас: помогу Далии по хозяйству, порисую эскизы.

— Ну что вы скажете, Мистер По: хозяюшки и няньки, а я такой — гулять иду один, отлыниваю от семейных обязанностей, — рассмеялся Том, поглаживая шею ворона.

— К тому же, — вдруг добавила Нина, — я вообще не люблю большие города: шум, пыль, суматоха, преступность, беспорядки, хаос… Вот взять это сумасшедшее привидение, которое нам пришлось укрощать.

Том и Эрни рассмеялись, Мистер По спародировал их смех, эти звуки походили на карканье, смех и лай одновременно.

Волосы Нины снова рассыпались, она не стала их собирать, а, тряхнув головой, села прямо и, положив альбом на колени, стала быстро набрасывать что-то на чистом листе.

Через пару минут набросок был готов. Это был силуэт девушки, танцующей на коньке крыши. Только она больше походила собой на живую юную балерину, чем на своенравный призрак.

— Очень мило, красивая идея, — оценил Том. — Не хочешь по-настоящему нарисовать её?

— Я подумаю над этим. — Нина положила альбом на диван и встала. — Никто не хочет чай или какао?

— Мистер-р-по! Какао! — охотно отозвался Мистер По.

Когда Эрни проснулся, Том уже уехал: «мерседеса» во дворе не было. Эрни осторожно подошёл к замаскированному под компост сундуку с сокровищами и прислушался: оттуда доносилось тихое сопение. Том договорился с Адалстаном, что тот больше не будет устраивать «разбушевавшихся червей» и мастерить себе золотые блюда для завтрака, однако Эрни понимал, что за цвергом, тем более в отсутствие Тома, нужен глаз да глаз.

Эрни нашел кастрюлю побольше и запихнул в неё целую связку сарделек. Дождавшись, пока закипит вода, он отрегулировал огонь и накрыл кастрюлю крышкой так, чтобы пена не выливалась на плиту и не тушила горящий газ.

Оставив вариться сардельки, он достал из холодильника тесто, приготовленное вечером, и стал жарить оладьи с изюмом.

Адалстан, как и ожидал Эрни, не заставил себя долго ждать.

— Выглядит недурно. Я люблю оладьи с мёдом.

— И тебе доброго утра, — ответил Эрни, ставя перед гномом тарелку с оладьями. — Мёд возьми в холодильнике.

— Где? — не понял гном.

— Железный шкаф слева от меня, — объяснил Эрни.

Адалстан неохотно слез со стула и, подойдя к холодильнику, осторожно открыл дверцу. Вскрикнув от неожиданности, он сразу закрыл её.

— Что такое? — не понял Эрни.

— Там какая-то магия… какие-то факелы…

— А, это. Не бойся, нет тут никакой магии, люди называют это электричеством, мы больше не освещаем свои жилища при помощи обычного огня, у нас, понимаешь, всё несколько иначе, чем в ваших подземельях.