Дело было не только в том, что Рэй боялась того, что может случиться с ней.

Она боялась того, что может случиться со мной.

— Рэй… — Я провел рукой по волосам и покачал головой. — Рейн… Я…

— Я люблю тебя, — резко сказала она, уверенно и искренне. — Именно это я хотела сказать сегодня утром, когда только призналась тебе, что ты мне очень нравишься. Я люблю тебя, Солджер. Люблю тебя так, как никогда не любила никого другого… кроме Ноя. И мне нравится, что ты готов совершить самое страшное преступление в мире, чтобы защитить нас. Нравится, что ты хочешь, чтобы он ушел и никогда, никогда не возвращался. Я так люблю тебя за это и за все остальное, что ты сделал для нас. Но ты нужен мне здесь больше, чем его отсутствие.

У меня пересохло во рту от откровенности ее слов, которые снова и снова прокручивались в моей голове.

«Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя».

Когда, черт возьми, в последний раз кто-то говорил мне, что любит меня?

Это было так давно, что я не мог вспомнить, кто и когда это сказал. И теперь не знал, что делать, что сказать. Как правильно отреагировать, не выставив себя полным ослом.

— Эм… — Я прочистил горло и потер случайное место над бровью. — Вау. Я…

— Мне не нужно, чтобы ты говорил это в ответ, — сказала Рэй, прервав меня. — Просто хочу, чтобы ты понял, почему я избегаю полиции. Потому что боюсь того, какие шаги может предпринять Сет в следующий раз, не говоря уже о том, что сделали бы его друзья, если бы его бросили в тюрьму.

Мне пришлось рассмеяться над этим, в то время как мое сердце умоляло меня найти способ сказать ей, что я тоже чувствую.

— Знаешь, может, им было бы все равно, — сказал я, делая слабую попытку разрядить обстановку. — Может, они даже будут рады избавиться от этого вспыльчивого засранца.

— Может быть, — сказала Рэй, спокойно поворачиваясь к открытому ящику, чтобы закончить убирать свои вещи. — Но не думаю, что мне хочется это выяснять.

ДЕДУШКИН СЕКРЕТ

Если бы кто-нибудь сказал мне десять лет назад, что однажды я буду жить с девушкой и выполнять роль отца для ее сына, то рассмеялся бы им в лицо и сказал, что они сумасшедшие.

Потому что какая женщина в здравом уме посмотрит на меня — уголовника ростом больше двух метров со шрамом на лице и дерьмовыми татуировками — и подумает: «Да, именно с этим парнем я хочу построить дом»?

И все же я был там. Жарким июньским днем переворачивал бургеры и хот-доги с Ноем рядом, а Рэй полола сорняки в саду, где росли огурцы, клубника и, конечно, помидоры. Соседка по поселку — молодая женщина по имени Джулия — проехала мимо на велосипеде и помахала нам рукой, желая спокойной ночи, и мы помахали ей в ответ, улыбаясь и отмахиваясь от комаров, которые безжалостно кусали все, во что могли впиться. Как настоящая, нормальная семья.

Несмотря на сохраняющуюся угрозу появления монстра, нависшего над нашими головами, начинало казаться, что так оно и есть на самом деле.

— Итак, скоро твой день рождения, — сказал Ною, пока он переворачивал бургер, как я ему показал.

— Да, — ответил он, пожав плечами. Как будто не было ничего особенного в том, что ему исполняется тринадцать лет.

Учитывая все обстоятельства, Ной все еще был в несколько лучшем положении, чем я, когда мне было тринадцать. И это, на мой взгляд, было очень важно.

— Что ты хочешь сделать?

Ной посмотрел на меня так, словно я потерял все свои мозги.

— Что ты имеешь в виду?

— Как ты хочешь отпраздновать?

Ной сморщил нос и почесал свежий комариный укус.

— Не знаю…

— Я имею в виду, ты хочешь устроить вечеринку или что-то в этом роде? Или просто хочешь отдохнуть с нами и поужинать? Или…

Он фыркнул от смеха.

— Без разницы. Понятия не имею.

После нападения в соседнем доме Ной стал тихим, более сдержанным. Я знал, что он был сбит с толку решением своей мамы не выдвигать обвинений. И знал, что Ной напуган. Но учитывая то, как он крутился вокруг меня последние несколько недель с того дня, вплоть до того, что ходил со мной на работу каждый день, когда у него не было занятий, также знал, что Ной чувствует себя лучше, когда я рядом.

Я даже начал испытывать некоторую благодарность за то, что не свернул шею этому засранцу.

И хотя уважал то, что Ной должен справляться со всем по-своему — а это включало посещение психотерапевта раз в неделю, — я беспокоился, что тот ребенок, которого я встретил все эти месяцы назад, затеряется где-то в его голове. Боялся, что он исчезнет, как и я. Вынужденный ожесточиться, чтобы приспособиться к обстоятельствам, в которых он родился. И мне нужно было, чтобы Ной знал, что ему это не нужно. Если у него и был какой-то выбор, то он не должен был делать ни черта, пока я был рядом.