– Лео, ты меня извини, но мне надо срочно вернуться домой, потому что он и её убьёт, – Сказала Циля, выпрямляясь, зажимая губами заколку и принимаясь убирать в хвост растрёпанные волосы. Её глаза уже были абсолютно сухими. Вся она была напряжённой, будто сжатая пружина.

– Кого ещё он убьёт? –Не понял я.

– Каретов. Он убьёт мою бабушку. У меня из родичей только бабушка осталась. Он её доконает, если я немедленно не приеду!

– Почему?

– Да потому что это Каретов!

– Он что, убийца?

– Хуже! Фарцовщик! Ничего святого…У него денег полно. Он заплатит, кому надо и мою бабку просто со света сживут, изведут всякими издёвками!

– Он что, такой низкий?

– Каретов? Да этот гардероб его умней! С ним абсолютно не о чем говорить. Одни деньги на уме, весь дом завален импортом или, как его, экспортом…Он продаёт, сбывает, выручает, я даже стихи в его присутствии не могу читать, потому что ему выражение моего лица в такие моменты, видишь ли, не нравится! Я один раз дала ему задание купить одну вещь. Написала название на бумажке. Он приехал весь хмурый, бросил мне книжку и говорит: я думал Мандельштам это сорт пива!

Циля забегала по комнате, сжав виски пальцами:

– Зачем, зачем я вышла за него замуж? Господи, какая же я была идиотка! Наш брак с самого начала был ошибкой. Он даже начался с ошибки. Представляешь, его, Каретова, в ЗАГСе приняли за свидетеля! Мы туда толпой зашли, он ростом маленький, в льняной паре, а его друг, высокий такой, с галстуком и в пиджаке, оказался чуть позади и как бы между нами. Эта тётка говорит, а сама всё на его друга смотрит. Потом объявляет: новобрачные, распишитесь. Мы пошли. А она как заорёт: «свидетели потом!». Его за свидетеля приняли, понимаешь? Это был знак. И теперь, когда я встретила тебя, то просто лишний раз в этом убедилась. Дай мне время, прошу! Я обещаю, что разберусь с этим раз и навсегда!

– Время? Сколько тебе нужно времени? – Не понял я.

– Не знаю, месяц, год, нет, два. Лучше три! Да, за три года я всё разрулю.

– Циля, ты с ума сошла? Три года? А что я буду без тебя делать всё это, ты подумала? Я же тебя люблю, я жить без тебя не могу!

Она вдруг села на кровать, положив на свою руку мне на колено, и серьёзно посмотрела на меня:

– Ты слышал про Промискуитет?

Что то такое я слышал, только не помнил про что это и где.

– Ну, что -то вроде слышал, да. Но причём здесь это? – Пробормотал я.

– Слушай, Промискуитет, это философия. То есть, такое движение. У меня бабушка с самой революции проповедовала его в нашем богом забыто городке. Промискуитет учит, чтоб человек не замыкался на ком -то одном. Чтобы он был открыт для всех остальных. Понимаешь? Чтобы не думал, что он вот сделал с кем это с кем и теперь обязан этому кому -то по гроб жизни!

– Так что ты предлагаешь? – Захлопал я глазами. – Изменить тебе?

– Не изменить! Я предлагаю тебе, во -первых, меня не ревновать! Если я сказала, что люблю, что я буду с тобой, это случится, несмотря ни на что. Несмотря ни на какие мои отъезды и действия. Тебе надо просто довериться мне и ждать.

– Но Циля…

Она остановила меня регулировочным жестом:

– Лео, послушай, дай мне время, повторяю, я всё улажу и вернусь.

– Но Циля! – Я подскочил. – Как ты это собираешься уладить? Ты смеёшься? Три года! Ха! Как это возможно? Ты что, предлагаешь мне ждать тебя, как некоторые девушки ждут моряков из армии?!

– Неважно, три года это я так сказала, образно, может, я завтра вернусь, ну, то есть, не завтра, а на следующей неделе. Дело не во времени –а в результате!

Увидев смятение на моём лице, она подошла ко мне, села рядом и, начав гладить меня по лицу тыльной стороной ладони, стала говорить:

– Лео, ну, ты очень хороший, мы с тобой обязательно будем вместе, только не сразу, не сейчас, но поверь …

– Боже, три года – это же вечность! – Простонал я. –Это невозможно, понимаешь!

– Ну что ты зациклился на этих трёх годах! Я же сказала просто образно. Иногда для человека неделя, как три года. А иногда три года, как один день. Всё условно…

– Циля…

Я смотрел на неё влюблёнными глазами. Неужели ты правда хочешь уехать?

– Ну, почему сразу уехать! Это де произойдёт не прямо сейчас, а, может, чуть позже…Мы с тобой поживём, посмотрим друг на друга.

– Сколько поживём? – Спросил я.

Вместо слов, она потащила меня обратно к кровати, усадила и тут положила голову на мои колени, чтобы я мог видеть лишь стянутый резинкой гладкий и блестящий, немного похожий на лошадиный хвост её волос и не искал в её глазах человечности.

– Увидишь, время летит быстро… – донёсся её тихий, направленный в стену глуховатый голос.

Странно, но вскоре после этого нашего разговора я успокоился. «Какая разница в самом деле, думал я, замужем она или нет, ведь мы любим друг друга. Допустим, есть где –то человек, формально считающийся её мужем. И что с того? Ездят же люди по доверенности на авто, который де-факто является их собственностью? Здесь, по-моему, тот же случай. Некоторое время я страдал, не зная, как представлять Цилю знакомым. Затем пришло решение. Я стал говорить: «Циля, жена», не уточняя, чья именно. По-моему, её это даже забавляло. Разговор о возвращении был на время снят. Циля будто вняла моим доводам и смирилась с тем, что ей не надо возвращаться.