–  Заходите, - ответил он.

Я вошел, и он закрыл дверь. Это был поджарый красивый черный, едва ли старше двадцати пяти лет, около шести футов ростом, в чистых джинсах и отглаженной белой рубашке с длинными рукавами.

Я осмотрелся. Комната, как все комнаты в мотелях, не похожая на постоянное жилье.

–  Я не живу здесь, - сказал он, угадывая мои мысли.
–  Зачем вы ищете Сюзанну?

–  Ее мать приехала в город. Она хочет забрать свою дочь домой.

–  Мать? Домой? У нее нет матери, она умерла.

–  И вы были так добры, что дали ей приют.

–  Эй, она достаточно взрослая, чтобы...

–  Ей четырнадцать лет, - сказал я.
–  Вы хотите поговорить со мной или с сотрудником отдела по делам несовершеннолетних, который сидит у меня в машине?

–  Одну минутку.

Он чуть-чуть приоткрыл занавеску, выглянул наружу и увидел Салли в «Гео» на стоянке.

–  Ее ищет мать, - повторил я.

–  И я тоже.

Я пропустил это мимо ушей.

–  Хотите выпить?
–  спросил он.
–  Я сам не пью, но у меня есть в холодильнике, для гостей и посетителей.

–  Спасибо, нет.

–  Как вам угодно.
–  Он подошел к маленькому коричневому холодильнику в углу комнаты, достал банку «Маунтин дью» и сел на потертый рыжий двухместный диван. Я остался стоять.

–  Сюзанна сбежала от вас, - сказал я. Он засмеялся и отхлебнул из банки.

–  Они не убегают от меня. Иногда я сам прошу девушку уйти, что бывает очень редко, но они не хотят уходить. Я беру честную долю и никогда не поднимаю на них руку.

–  Элспет сбежала, - сказал я.
–  Вы подняли на нее руку, Тилли.

–  Это она рассказала? Да я просто выкинул ее. Она дурно себя вела, что подтверждается и тем, что она направила вас ко мне. Вы понимаете, о чем я говорю? Элспет! Кошмарное имя, но она не соглашалась взять другое.

–  Сюзанна, - напомнил я.

–  Славная малышка. Только глаза немножко грустные. Слишком умная, но хороший работник и ни на что не жаловалась. Это все, что я могу сказать вам бесплатно.

–  А стоит заплатить?
–  спросил я.

Он поднял банку, приглашая меня чокнуться, и улыбнулся.

Я достал бумажник. Надо будет найти способ записать на счет Карла Себастьяна десятку, отданную девице на дороге, и двадцатку, которую я протянул Тилли.

Тилли покачал головой. Двадцати было недостаточно. Я добавил еще десять. Он взял, нахмурившись. Теперь покачал головой я. Тридцати вполне хватит.

–  Я думаю, она отдавала свою долю какому-то парню, - сказал он.

–  Вы думаете?

–  Хорошо, я знаю. Взрослому парню. Красивый, если вам нравится тип мужлана. Сюзанне нравится.

–  Он приезжал сюда?
–  спросил я.

–  Один раз, - сказал Тилли.

–  У него есть имя?

Тилли пожал плечами.

–  Дуайт, фамилию не знаю. Не расслышал, понимаете?

–  Понимаю, - сказал я.

Он закатал правый рукав. Глубокий порез начинал затягиваться.

–  Дуайт?
–  спросил я.

–  Да.

Я поднял рубашку и показал ему синяк на животе. Он стал еще больше и окрасился в разные цвета радуги, преимущественно малиновый и желтый.

–  Дуайт?
–  спросил он.

–  Дуайт, - ответил я.

Тилли прислонил банку «Маунтин дью» ко лбу и закрыл глаза.

–  Что же сказать про вашего старину Дуайта? Не то чтобы он ненавидел черных... Просто законченный ублюдок.

Кто-то попытался открыть дверь ключом. Вошла сильно накрашенная молодая женщина, похожая на латиноамериканку с чуть азиатскими чертами, одетая (точнее - почти одетая) в черное короткое платье в обтяжку. Она улыбнулась мне и посмотрела на Тилли, чтобы получить подтверждение, что я клиент. Но Тилли еще не открыл глаза.

–  Принеси мне чашку кофе, Франсина, - сказал он.
–  Сделай большую чашку, и себе тоже. Выпей, потом возвращайся. Мне побольше сливок, как всегда.

Улыбка исчезла с ярко-красных губ Франсины, она неслышно вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

–  Черт подери.
–  Тилли открыл глаза и раскинул руки на спинке дивана.
–  Я скажу вам кое-что, если вы обещаете, что никому не передадите, откуда это узнали.

–  Как же вы поверите мне на слово?
–  спросил я.

–  Я и не поверю, - сказал он грустно.
–  Я думаю, будет правильно, если вы разыщете девчонку и отправите ее домой к матери. Может быть, это отравит жизнь Дуайту и еще паре ребят, которым я хотел бы отравить жизнь. Это понятно?