Стук печати скоро возобновился.

Шу Э сунула руку за пазуху, где лежал сложенный вчетверо лист бумаги – список смерти. Ей казалось, что личина плавится от простого соприкосновения с ним, но это всего лишь был обман восприятия. Шу Э никогда не совершала проступков, и этот непростительный нанёс удар по её совести, если она вообще у неё была. Она украла список смерти.

Вообще-то Шу Э ждала, что её тут же разоблачат, но, похоже, Высшие силы списки смерти не отслеживали, раз ничего не произошло: она украла список, унесла его к себе, а потом и с собой в мир смертных – и ничего не случилось. И Юн Гуань тоже ничего не заметил. Быть может, решила Шу Э, с таким колоссальным объёмом работы заметить «недостачу» попросту невозможно?

Шу Э никогда не задумывалась прежде, что бывает с непроштампованными списками. Если не подтвердить смерть печатью – что тогда? Вероятно, предначертанное изменится, и смерть не наступит. А ей только это и было нужно.

С добычей она поспешила в мир смертных.

Чангэ едва передвигал ноги, волоча за собой мотыгу. Умерло ещё несколько человек, нужно было вырыть для них могилы. Платок, повязанный на лицо, скрывал обсыпанные язвами губы. Россыпь язв спускалась по виску к скуле, левый глаз заплыл и плохо видел, веко превратилось в жабье.

Чангэ ясно представлял себе, что будет дальше: жизнь в нём теплится ещё, потому что он бывший небожитель и занимался культивацией, но каким бы сильным ни был его дух, увы, жизнь или смерть зависит от физического тела, а оно становится слабее с каждым днём, болезнь точит его, как термиты древесину.

«Ещё несколько дней – и я умру», – подумал он почти спокойно.

Если эта физическая оболочка умрёт, он или переродится, или вернётся в Небесный дворец. Второе означает непременную смерть, первое – отсроченную. Чангэ не был уверен, что если получит новое тело, то сможет достичь былого уровня культивации, ну а если он вернётся на Небеса, то брат позаботится, чтобы он или был заточён в темницу, или был умерщвлён безвозвратно.

Особых сожалений он не испытывал. Если бы не Шу Э…

«Моя смерть её подкосит», – подумал Чангэ.

Шу Э не появлялась уже несколько дней.

«Вот и хорошо, – думал Чангэ. – Быть может, я умру раньше, чем она вернётся. Так легче».

Но Шу Э пришла. Она всплеснула руками, отняла у Чангэ мотыгу и силой увела его обратно в Речной храм. Чангэ был слишком слаб, чтобы возражать.

Состояние Чангэ Шу Э потрясло. Она впилась глазами в лицо Чангэ, изуродованное жабьими язвами, губы дрогнули. Она наивно полагала, что раз украла список смерти и не проштамповала его, то болезнь отступит. Нет, она просто отсрочила неизбежное: пока печать не опустится на должное место, Чангэ будет мучиться, не способный умереть. Шу Э прикусила губу, скомкала одежду на груди. Список смерти словно воспламенился и терзал её кожу.

– Не приходи больше, – сказал Чангэ. – Ты заразишься, Шу Э. Эта болезнь поразила даже меня.

– А то я не вижу, – буркнула Шу Э, заставляя Чангэ лечь на циновку. – Ты должен отдыхать и пить женьшеневый отвар, что я тебе оставила, а не бродить по деревне. Как ты наберёшься сил, если будешь их тратить попусту? Пей! – И она придвинула к губам Чангэ чашку с отваром.

Чангэ знал, что это не поможет, но послушно открыл рот. Шу Э вытерла ему губы краем рукава, пристально оглядела его, заметила, что язвы переметнулись уже и на шею. Она встала, чтобы нагреть воды и промыть гнойники, но Чангэ удержал её за край рукава:

– Останься.

«Не при таких условиях я хотела, чтобы ты мне это сказал», – с болью подумала Шу Э и села обратно у циновки.

– Я должен был раньше тебе сказать, – чуть улыбнулся Чангэ. – Послушай… Человек ты или ещё кто, да хоть демон из самого ада… Это неважно. Я всё равно бы полюбил тебя. Прости, что это было так недолго.

Шу Э заскрежетала зубами, её лицо исказилось.

– Прощаться ты, что ли, со мной вздумал? – процедила она.

Голос её сейчас ещё меньше напоминал человеческий, он будто исходил не из рта Шу Э, а откуда-то со стороны… со всех сторон.

– Да, – сказал Чангэ, – потому что так полагается, потому что я скоро умру…

– Как будто я тебе это позволю!

– Шу Э, от тебя это не зависит, – возразил Чангэ.

– Только от меня это и зависит! – крикнула Шу Э, вскакивая на ноги.

– Шу Э… Шу Э, подожди…

Шу Э провалилась в тени, не заботясь об их благополучии. Они рвались и лопались, пока она продиралась сквозь них в Великое Ничто. Ей нужно было сорвать на чём-то свою злость.

К моменту, когда она вышла к дворцу владыки, Шу Э уже неплохо владела собой. Лицо её было бледнее обычного, но ничего не выражало. Юн Гуаня за столом не было, и Шу Э сочла это добрым знаком. Но она всё же проверила, где Вечный судия. Разумеется, у Шэнь-цзы и нескоро ещё оттуда выйдет. Это было Шу Э на руку. Хоть в чём-то пригодилась безответственность Вечного судии!

Шу Э быстрым шагом прошла в покои Юн Гуаня. О том, что её могли видеть слуги, она не заботилась. Зачем она туда идёт? Конечно же, чтобы убраться в спальне владыки, она постоянно так делает, всем это известно, так что и вопросов не возникнет, а недовольное выражение на её лице лишь подтвердит их предположения. Юн Гуань не утруждал себя уборкой, всем это известно.

Шу Э вошла в покои владыки, притворила за собой двери и огляделась. Живописный бардак, как и всегда. Шу Э поручила теням навести здесь порядок, а сам прошла к дальнему углу, где на смыке двух стен висела карта Великого Ничто. Карта её нисколько не интересовала. Шу Э сняла её и отложила.